Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Экстремистские лидеры «Солидарности», их тайные «мозговые центры» и зарубежные вдохновители считали, что в новой ситуации, когда стачки уже не дают членам «профсоюзов» материальных выгод, «забастовочный терроризм», искусственное разжигание социальной напряжённости в стране ещё более необходимы, чем прежде. Ибо только с их помощью можно было не дать рядовым членам «Солидарности» опомниться, ещё сильнее расшатать их социалистическое сознание, психологически заблокировать их волю к сопротивлению антисоциалистическим вожакам. Согласно теории «непрерывных забастовок», автор которой Гвязда долгое время был заместителем председателя «Солидарности» и вице-председателем её гданьского регионального отделения, людей необходимо постоянно держать в напряжении. «Надо отдавать себе отчёт в том, — говорил он, — что один хорошо спланированный конфликт объединяет профсоюз значительно сильнее, чем целая масса иных акций».

«Забастовочный терроризм» против социалистического государства все более срастался с «психологическим терроризмом» против массы рядовых членов «Солидарности». Две основные цели стратегии непрерывных забастовок: окончательно парализовать социалистическое государство, ПОРП, а также держать под своим контролем массу рядовых членов — были неразрывны. Правда, была ещё и третья задача эскалации «забастовочного терроризма». Но о ней ниже.

Какие же «болевые точки» в народном хозяйстве страны избрала на этот раз верхушка «Солидарности» в качестве основных мишеней? Таких «точек» было две.

Во-первых, угледобыча. Ибо уголь — это основа всей энергетики ПНР. За 10 месяцев 1981 г. в Польше стараниями «Солидарности» добыча угля уменьшилась на 30 млн. тонн, или на 20 процентов в сравнении с 1980 г. По этому показателю страна была отброшена на уровень 1974 г. Острая нехватка угля серьёзно сказалась не только на выработке электроэнергии, но и на ключевых отраслях обрабатывающей промышленности. Один пример: дефицит энергии привёл к тому, что в октябре 1981 г. из 23 цементных заводов страны не функционировала половина, а другая работала в полмощности. Это вызвало, в свою очередь, резкое сокращение строительства (на 40 процентов по сравнению с 10 месяцами 1980 г.), особенно жилищного. Тем самым сроки получения новых квартир для нуждающихся в улучшении жилищных условий автоматически отодвигались на 5–7 лет.

Все попытки правительства разорвать этот порочный круг, и в первую очередь — увеличить добычу угля, повысив материальное стимулирование шахтёрского труда, встречались руководителями «профобъединения» в штыки. Они демагогически заявляли властям, что создание для шахтёров «привилегированных» условий «аморально», поскольку-де другие категории трудящихся ощущают серьёзные нехватки. (Заметим, что это было первое выступление «Солидарности» против мер, способных хоть как-то улучшить материальное положение её же членов.) Более того, шахтёрам внушалось, что во имя «пролетарской солидарности» им не следует спускаться в забои в субботние дни и работать сверхурочно. На шахтах методично организовывались длительные забастовки.

Вторым основным направлением экономического саботажа «Солидарность» избрала сельское хозяйство, где она действовала, объединив свои усилия с «Солидарностью» крестьян-единоличников. Кредо лидеров этого «профсоюза» без обиняков сформулировал при учреждении сельской «Солидарности» весной 1981 г. её председатель Я. Кулай: «Главная задача нашего профсоюза — заниматься не работой по увеличению производства продуктов питания, а укреплять частную собственность и частное производство на селе».

Осень 1981 г. принесла стране сравнительно богатый урожай. Было собрано 20 млн. тонн зерна (в 1980 г. — 18,5 млн. тонн), 42,5 млн. тонн картофеля (в 1980 г. — 26,4 млн. тонн). Хорошим был урожай сахарной свёклы (15,8 млн. тонн в сравнении с 10,4 млн. тонн в 1980 г.), из которой можно было произвести 1,6 млн. тонн сахара, что полностью удовлетворяет потребности страны. Высокий урожай кормовых культур мог серьёзно облегчить ситуацию в животноводстве. Казалось бы, появилась возможность улучшения положения с продовольствием. Однако целенаправленная линия контрреволюционных сил на удушение социализма голодом, организованный ими бойкот продажи сельскохозяйственных продуктов государству, на который пошла значительная часть крестьян-единоличников, привели к противоположному: осенью 1981 г. положение с продовольствием резко ухудшилось [110].

Представители сельской «Солидарности» призывали единоличников не выплачивать государству налоги и проценты за кредиты, требовать «свободной торговли» без ограничения цен. Многие крестьяне стали продавать мясо горожанам по ценам, в два-три раза превышающим закупочные. Сейм ПНР вынужден был принять закон о запрещении свободной торговли мясом. Но страну уже захлестнула волна спекуляции продуктами, усилился хаос в продовольственном снабжении населения. Многие продовольственные карточки осенью 1981 г. оставались неотоваренными. Только в октябре продажа зерна государству крестьянами-единоличниками уменьшилась в сравнении с 1980 г. на 29 процентов. Всего же за август — октябрь государство рассчитывало закупить 4,2, а закупило только 1,3 млн. тонн.

Особенно резко — на 50 процентов — сократились закупки государством мяса. Один пример: только в октябре деревня (в сравнении с соответствующим месяцем предыдущего года) недодала городу 60 тыс. тонн мяса. Здесь уместно напомнить, что западноевропейские страны в течение всего 1981 г. поставили в Польшу по несколько сниженным ценам (на 10 процентов ниже мировых цен) 75 тыс. тонн мяса. Эта «гуманная помощь» на всех перекрёстках рекламировалась антисоциалистическими вожаками. При этом они, конечно, умалчивали, что импорт продовольствия за конвертируемую валюту лишь в очень слабой мере компенсировал те огромные внутренние недоборы государственных закупок (за 10 месяцев 1981 г. они составили только 60 процентов от уровня 1980 г.), которые целенаправленно «регулировались» антисоциалистическими вожаками сельской «Солидарности» [111].

В конечном счёте разрушительные действия контрреволюции на народнохозяйственном фронте поставили страну на грань экономической катастрофы. Национальный доход Польши в 1981 г. сократился на 13 процентов (в 1979 г. — на 2, в 1980 г. — на 4 процента) и упал до уровня 1974 г. Промышленное производство докатилось до уровня 1976 г. (падение за год на 13 процентов), а экономика ПНР в целом оказалась отброшенной на рубеж 1974–1976 гг. Экспорт понизился до уровня 1975 г. Долг Польши капиталистическим странам возрос на несколько миллиардов и превысил к ноябрю 1981 г. 25 млрд. долларов [112].

Однако руководители польской контрреволюции не могли не осознавать того факта, что на этом решающем этапе борьбы за власть — этапе, в который они вступили после съезда «Солидарности», — бесконечное продолжение разрушительных действий в сфере экономики может привести страну к экономической катастрофе ещё до того, как им удастся произвести переворот. Они понимали, что дальнейшая тотальная дезорганизация народного хозяйства в самом ближайшем будущем обернётся угрозой всеобщего голода, резкого усиления материальных трудностей в жизни всего населения. А следовательно — ускорит процесс отрезвления рядовых членов «Солидарности».