Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Даже на съезде «профсоюза», где собрались главным образом «свои люди», прозвучали упрёки на этот счёт. «Наш профсоюз, — говорил один из делегатов, — должен служить рабочим, как утверждают наши руководители, но они получают оклады по 20 тысяч злотых каждый. Я думаю, что наши лидеры, или, точнее сказать, генералы, такие, как Буяк, Рулевский и другие, забыли об этом».

«Аппаратчики», «надстроенные» буквально над каждой местной и заводской организацией «Солидарности», были ориентированы однозначно: только на доведение директив штаб-квартиры «профобъединения» до низовых организаций. Обратная связь, каналы демократического воздействия масс на своё руководство были в «профобъединении» полностью заблокированы. Принцип демократического централизма отвергался под предлогом его «коммунистического происхождения».

«Солидарность» не была независимой организацией . В дополнение к антидемократическому организационному строению «Солидарности» контрреволюционные штабы обеспечили безраздельность своего господства и тем, что фактическая власть в «профобъединении» была сосредоточена во внеуставных структурах.

Вопреки уставным положениям командовали «Солидарностью» коскоровцы. Хотя и числились формально лишь её «советниками» и «экспертами», т. е. выполняли как бы чисто консультативные функции. Именно они определяли политическую линию «профобъединения». И об этом было известно довольно широкому кругу «профсоюзных активистов». Стараясь как-то сгладить такую «неловкость», Валенса, выступая на съезде «Солидарности», изо всех сил пытался внушить собравшимся, что лишь он и только он — «независимый» лидер «профсоюза». «Я не хотел бы, чтобы вы считали меня дураком, который танцует так, как ему укажут эксперты. Я не отдам движения никому: ни государственной администрации, ни церкви, ни коровцам».

«Но действительность показала, — писала впоследствии «Жолнеж вольности», — что настоящим руководящим органом профсоюза была группа советников, состоявшая из членов «Комитета защиты рабочих», тесно связанная с «Польским независимым соглашением». Группа не только определяла программу профсоюза, но и его практические действия, даже текущие задачи. Эту группу формально возглавлял доктор исторических наук Геремек, а фактически во главе её стоял Куронь. По сути дела, и штатные сотрудники «Солидарности» — во всяком случае, их большинство, — формально подчиняющиеся её руководящим выборным органам, выполняли прежде всего директивы КОС — КОР. Очень многие из них были «закрытыми членами» этой организации, поэтому штатный аппарат «Солидарности», — заключала свой анализ газета, — некоторые осведомлённые профсоюзные деятели называли между собой «максикором»…»

Такова правда о «независимом, самоуправляемом профсоюзе» «Солидарность».

В свете фактов становится ещё более очевидной вся иллюзорность надежд, которые возлагались искренними защитниками социализма на возможность позитивной трансформации «Солидарности». Она свой характер, как легко убедиться из сказанного, поменять не могла.

Во-первых, потому, что в руководящих кругах «профобъединения» «здоровое рабочее течение» отсутствовало вовсе (хотя иногда за него ошибочно принимали фракцию «умеренных»). И, во-вторых, из-за авторитарного, антидемократического организационного строения «Солидарности», жёстко закреплявшего господство в ней буржуазной контрреволюционной элиты. Руководство «Солидарности» фактически образовало внутри «профобъединения» собственную изолированную, закрытую политическую структуру.

Последующие события полностью перечеркнули ещё теплившуюся кое у кого надежду на победу «здорового рабочего течения» в «Солидарности» [109].

Заместитель председателя «Солидарности» из Лодзи, ведавший во всепольской комиссии «профобъединения» вопросами экономики и финансов, Палька вынужден был признать в сво`м выступлении на съезде «профобъединения»: «Применяя мирные формы давления, профсоюз вытребовал от власти все, что было возможно, но после этого оказался в тупике».

Действительно, предельно дезорганизованная «забастовочным терроризмом» экономика страны стремительно катилась вниз. «Вытребованные» этими «мирными формами давления» прибавки к зарплате и другие льготы давно были сведены на нет инфляцией. Непрерывная эскалация требований к правительству, к социалистическому государству уже не могла служить далее главной пружиной манипулирования массами. Все возможные государственные резервы, в том числе и предназначенные на капиталовложения, были исчерпаны.

А между тем задачи второго этапа контрреволюционной программы не могли решаться без «забастовочного терроризма» — важнейшего орудия дестабилизации. Без него контрреволюция явно проигрывала свою игру. Ведь любые позитивные сдвиги в экономике страны, в материальном положении трудящихся могли способствовать восстановлению авторитета властей, повышению влияния ПОРП и социалистического государства на ситуацию в целом. Вожаки антисоциалистических сил рассматривали ход событий лишь под одним углом зрения: «то, что выгодно ПОРП и народной власти, невыгодно нам». Народное благосостояние, экономические и политические интересы польского национального государства в этой игре ва-банк в расчёт, естественно, не принимались. И в таком бедственном состоянии лидеры «Солидарности» (вспомним коскоровскую «программу действий») намеревались держать страну целых три года!

Поэтому «забастовочный терроризм» должен был продолжаться. Отныне главным становился тезис: социалистическое государство не может решить проблем благосостояния, правительство не способно справиться с экономическим кризисом. Следовательно, его надо заменить иным государством и иным правительством…

Уверовавшие в своё могущество и близость успеха, руководители антисоциалистических сил теперь уже и не скрывали целей своей тактики «чем хуже — тем лучше». Приведём в качестве иллюстрации выдержку из интервью Валенсы, взятого у него в октябре 1981 г. варшавским еженедельником «Политика».

« Вопрос. Правительство не может вечно отступать. В то же время, если остановятся фабрики, вы будете обвинять правительство в безработице?

Ответ. Тогда мы не будем иметь иного выбора, как передать фабрики в руки органов самоуправления, будем искать выход из положения одни… Как мне представляется, государственно-партийная администрация, безусловно, ещё нужна. Её надо пока оставить хотя бы лишь для того, чтобы на неё можно было свалить вину за то, что нам не удастся сделать».