Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Таковы были результаты тактики «Солидарности» «чем хуже — тем лучше», которая, по мнению её контрреволюционных лидеров, должна была быстро «размягчить» социализм и позволить им овладеть государством поэтапно и незаметно. В угоду этим коварным целям приносились в жертву здоровье и благополучие собственного народа, экономический потенциал польского государства, созданный самоотверженным трудом нескольких поколений поляков, международный авторитет польского государства [121].

Повсеместная нехватка товаров первой необходимости (их поставки на рынки сократились на 11 процентов) привела к разгулу спекуляции, быстрому нетрудовому обогащению десятков тысяч перекупщиков. Хаос породил также рост социального паразитизма и преступности. С августа 1980-го по декабрь 1981 г. 150–200 тысяч молодых людей бросили работу; за 10 месяцев 1981 г. число преступлений (в сравнении с тем же сроком 1980 г.) возросло на 40 процентов (с применением насилия — на 80).

Словом, польская контрреволюция развязала в стране настоящую вакханалию разрушительных антиобщественных сил, что уже само по себе было свидетельством назревания национальной катастрофы. Широкие массы рядовых членов «Солидарности», уставшие от бесконечных забастовок и растущих материальных лишений, все более убеждались, что акции «Солидарности» лишь уничтожают все то, чем ранее страна располагала. Начался их постепенный отход от «рабочего профсоюза».

Нельзя сказать, что этот отход произошёл внезапно. «Начало конца» могущества «Солидарности» чем-то напоминало прорыв плотины на бурной и полноводной реке. Так ручейки, вначале почти незаметные, сливаясь, образуют поток такой силы, что он в конце концов прорывает плотину.

Первые признаки разочарования трудящихся в «своём» профсоюзе довольно явственно проявились, как мы уже видели, сразу же после IX съезда ПОРП. Они стали заметны настолько, что даже правая, консервативная западная пресса не могла обойти их молчанием. Так, парижский еженедельник «Пари-матч» в номере от 28 августа вынужден был констатировать: «Тысячи трудящихся вдруг начали покидать ряды этого свободного профсоюза».

Но вот что характерно. Лидеры «Солидарности» тогда почти не обратили внимания на этот факт: что им какие-то тысячи, когда за ними продолжают идти миллионы! Уход «твердолобых коммунистов» был, как они тогда полагали, только на пользу, поскольку избавлял от лишнего балласта, приносящего «профобъединению» немалые хлопоты. Они не поняли, что эти первые сотни и тысячи были провозвестниками того процесса, который широко развернётся несколькими месяцами позже [122].

В мотивах, по которым люди рвали с «Солидарностью», в их претензиях к её руководству, выражавшихся ими открыто, в том числе и в печати, проявился тот общий настрой, который постепенно вызревал в массе рядовых членов «профобъединения». Эти первые шаги были не чем иным, как отражением непримиримого классового конфликта, изначально заложенного в самой его «двухслойности». Вот отрывки из некоторых писем того времени (август — начало сентября 1981 г.), поступивших в редакции центральных газет из разных городов страны.

Из Люблина: «Лидеры профобъединения любят рассуждать о свободе и демократии, но не допускают никакой свободы для членов «Солидарности». Руководители как хотят манипулируют низовыми организациями. Наше движение возникло как протест против нарушения принципов социализма; а что сейчас происходит в «Солидарности»? В ней не может быть и речи о поисках правды, а тем более о критике действий руководителей профобъединения. Без конца требовать и ничего не давать взамен — таков метод деятельности «Солидарности». Разве никто из наших советников не предвидел, что повышение заработной платы приведёт к простому увеличению в наших карманах количества денежных знаков, не имеющих товарного обеспечения?»

Из Варшавы: «Я выхожу из этого профобъединения, которое устраивает только новые забастовки и демонстрации. Дефилировать по улицам или сидеть в цехе, ничего не делая, да ещё получать за это деньги? Не таким путём надо выходить из кризиса».

Из Жешува: «Я верил, что «Солидарность» станет той силой, которая будет способствовать выведению нашего социалистического государства на путь обновления. Через год я понял, что ошибся. Совесть поляка не позволяет мне носить в кармане удостоверение члена «Солидарности».

Окончание первого тура съезда «профобъединения», на котором его лидеры выступили с открытыми картами, было отмечено качественно новым явлением: из «Солидарности» в полном составе вышли три довольно крупные низовые организации. Ручейки уже начали превращаться в потоки.

К середине октября 1981 г., по неполным подсчётам автора (а исходные сведения пока что носят разрозненный характер), из «Солидарности» вышло более 500 тыс. человек. Один только отраслевой профсоюз строителей, стоящий на твёрдых социалистических позициях, о котором мы уже упоминали, пополнился 300 тыс. новых членов. Другим крупным отрядом польского рабочего класса, в котором обнаружился заметный отход от лидеров «Солидарности», были горняки, прежде всего рабочие угольной промышленности. И это не случайно. Ибо как раз рабочие той и другой профессии яснее других увидели и быстрее прочувствовали все последствия «забастовочного терроризма» [123].

Однако было бы упрощением считать, что этот процесс проходил гладко и безболезненно и что, порвав с «Солидарностью», трудящиеся сразу же становились на противоположные позиции. Дело в том, что вначале идеалы людей труда, их политическая активность были серьёзно поколеблены ошибками и деформациями, допущенными прежним государственно-партийным руководством. Возникшая затем наивная вера значительных масс польских трудящихся в то, что им удастся с помощью «Солидарности» «обновить» социализм, освободить его от чуждых наслоений и деформаций, сменилась разочарованием в этой организации, когда во время и после съезда «профобъединения» резко обнажилась антисоциалистическая, антирабочая направленность деятельности его руководства. Именно об этом позже, уже после 13 декабря 1981 г., говорил В. Ярузельский. Он подчеркнул, что общественному сознанию граждан ПНР «дважды и с разных сторон были нанесены тяжёлые удары».

Следовательно, это процесс отхода не прямо, а только косвенно усиливал позиции защитников социализма. Большинство из тех сотен тысяч, а потом и миллионов поляков, которые начали отходить от «Солидарности», не смогли сразу же встать по другую сторону баррикад. Их преобладающим настроением все более становилась политическая и гражданская апатия, безразличие, безверие. Для преодоления его нужно было немалое время.