Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

В верхних слоях «профобъединения» нарастала тревога. Обеспокоенная сбоями в реализации принятого съездом плана удушения социализма, всепольская комиссия «Солидарности», собравшаяся 23 октября в Гданьске, обсудила складывающуюся ситуацию. На этом заседании председатель южнопольской региональной организации «Солидарности» Ролич с тревогой отмечал, что «массовая база профсоюза начинает размываться». Другой член всепольской комиссии, Лах, торопил начать, пока не поздно, открытую конфронтацию. «Нас должна отличать смелость, — говорил он на заседании. — Если мы сейчас смело не пойдём в бой — союз понесёт серьёзные потери». Как сообщало в те дни Польское агентство печати (ПАП), заседание «проходило не только бурно, но временами приобретало драматический характер». «Радикалы» предприняли ещё одну яростную атаку на тактику постепенной осады народной власти и опять настаивали на немедленном свержении правительства. «Некоторое время казалось, — сообщало далее ПАП, — что эта ориентация одержит верх, но после выступления Валенсы победила более умеренная тенденция, и принятое в конце концов решение было самым мягким из предлагавшихся».

Видимо, точнее было бы сказать, что победил, как и на съезде «Солидарности» за две недели до этого, профессионализм опытных практиков контрреволюции, которые ещё раз удержали своих коллег-непрофессионалов от неподготовленного вооружённого выступления. Фракция «прагматиков» понимала, что, прежде чем принимать окончательное решение об изменении методов конфронтации с социалистическим государством, необходимо проверить соотношение сил на всепольском уровне, определить масштабы начавшегося отхода рядовых членов «профобъединения» от контрреволюционной верхушки. В роли «измерителя» было решено использовать «всепольскую предупредительную одночасовую забастовку» 28 октября 1981 г., решение о которой было принято упомянутым заседанием по предложению коскоровцев. И она действительно «измерила» начавшееся качественное изменение ситуации. Был выявлен существенный перелом в настроениях рядовых членов «Солидарности». Многие почувствовали и другое: реакция на забастовку со стороны правительства, ПОРП, всех защитников социализма свидетельствовала об осознании народной властью своей растущей силы. Как точно подметила тогда одна польская газета, «в день всепольской забастовки больше всего, пожалуй, бросалась в глаза и вызывала даже восхищение беспристрастных наблюдателей хладнокровная, спокойная и взвешенная реакция государственных властей».

Хотя немалая часть рабочих по инерции, в условиях массированного психологического давления, и приняла участие в этой акции, большинство их не одобряло самой идеи организации забастовки. Проведённые опросы показали, что впервые за всю историю «Солидарности» за забастовку высказалось меньше половины (45 процентов) её членов. По мнению «Трибуны люду», этот факт свидетельствовал о начавшемся процессе политического отрезвления широких рабочих масс. Забастовка 28 октября подтвердила, что возник и набирает силу пока ещё пассивный, но однозначный протест против антисоциалистического «забастовочного терроризма» руководства «Солидарности». А это означало, что контрреволюционные силы все более втягивались в перманентный кризис.

Газета «Жолнеж вольности», оценивая итоги забастовки, пришла к вполне обоснованному выводу: «…сегодня «Солидарность» ещё может организовать забастовки, но уже не в силах ими управлять. Правительство обретает доверие, профобъединение теряет его. Руководству «Солидарности» следует серьёзно задуматься над этим фактом».

Вожди «профобъединения» не преминули это сделать, и притом самым серьёзным образом. Но, конечно, совсем не в том смысле, в каком высказалась варшавская газета.

Итак, всего через три недели после окончания съезда «Солидарности», принявшего, как представлялось её верхушке, продуманный до деталей план постепенного, шаг за шагом, сфера за сферой, перехвата власти, начали выявляться и нарастать признаки крутого поворота в общественных настроениях, массового отрезвления от гипнотического воздействия демагогических лозунгов «профобъединения». Кривая его реального влияния пошла вниз.

Трёхступенчатая программа действий КОС — КОР, рассчитанная на три года (1980–1983 гг.), до сих пор выполнялась с точностью, достойной хорошего железнодорожного расписания. Первый свой перегон она прошла точно в установленный срок. Второй тоже начался вовремя и шёл даже с некоторым опережением графика [130]. Затем возникли непредусмотренные сбои. Контрреволюция все больше теряла инициативу, оказалась в круговой обороне, причём без определённого плана. Ведь программа действий КОС — КОР носила однолинейный характер. Она не имела запасного варианта на случай непредвиденных осложнений.

Но вспомним: такой вариант предусматривался в «плане Бжезинского». Он предполагал, в случае провала тактики «ползучей» контрреволюции, переход к вооружённому штурму социализма, названному в нем «антикоммунистическим восстанием». Но этот вариант до поры до времени откладывался в программу действий «младшему партнёру», чтобы последний не отвлекался от главного направления и не раздваивался в своих действиях. Задача исполнителю была поставлена чётко и однозначно. Теперь пришло время для введения в действие второго варианта.

Именно тогда вдруг на целую неделю исчез Куронь. Словно сквозь землю провалился. Особенно было странным, что он не участвовал в важном заседании всепольской комиссии «Солидарности», обсуждавшем итоги забастовки 28 октября. Это вызвало разнотолки, ибо Куронь никогда не пропускал ни одного подобного сборища, всегда готовый «поправить» заблуждавшихся и «пресечь» инакомыслящих.

Теперь причина его отсутствия перестала быть секретом. «Куронь не участвовал в ноябрьском заседании всепольской комиссии профсоюза, — писала позже, в 1983 г., «Жолнеж вольности», — что многих, конечно, удивило. И только посвящённые знали, что он не теряет попусту времени и интенсивно работает над новым планом действий ни ближайшее время, который должен иметь решающее значение, поскольку сильно уменьшились шансы на использование «Солидарности» в качестве «мирного» контрреволюционного тарана». Итак, заговор против народной власти оставался в силе, но круто менялись его сродства и методы.

…А пока Куронь энергично перекладывает американское либретто на польские ноты, надо полагать, с подачи «серого кардинала» Модзелевского, пока новые разработки согласовываются с заокеанскими подрывными центрами по каналам, о которых история пока умалчивает, обратимся к событиям, развернувшимся, и довольно стремительно, на открытой политической сцене.