Коллектив авторов - Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Пастернак в свое время мог бы написать так: «И весь твой облик сложен из одного куска» и справедливо был бы раскритикован за безграмотность. И Пастернак пишет – «слажен». Поэтика же Бородина неизменно «сложена» из одного куска – эксплуатации безблагодатного сочленения сопротивляющихся, упирающихся слов. Перед нами с умным видом сакрализуется профанная до примитивизма стратегия, но сама «сакрализация» незаметна, ибо щедро обработана дешевой позолотой якобы свободного, а на деле – многократно изнасилованного речевого дыхания. Чугунные бабочки Бородина – как бы он ни пытался вдохнуть в них жизнь – к полету не способны a priori. Невинные поделки оборачиваются вполне себе «винными» подделками. Кто-то покупается и ухватывает здесь просветленность и вовлеченность в тайны созвучий, но нет – копни глубже и останешься один на один с ощущением тяжелой, вполне «головлевской» выморочности и обманутости. Это говорение вакуума внутри вакуума, интересное разве что вакууму. Пустота пустотная. Замкнутое на себя самоопыление.

Читая эти стихи, я неизменно вспоминаю замечательные слова Ольги Седаковой: «Поиск „оригинальности“ представляется мне самым бесплодным, самым некрасивым – и самым далеким от своеобразия занятием. В современной цивилизации, где все стремится стать броским, бить в глаза, привлекать внимание, если что тривиально, то как раз желание „выделиться“. Все самое своеобразное, что мне приходилось видеть, никогда в себе „оригинальности“ не находило и, уж конечно, не искало. Необычность, „лица необщее выраженье“ – несомненно из тех вещей, которые сами собой прилагаются к чему-то более важному, более интимному. Если же такого важного, более важного для него, чем он сам, у человека нет, тогда и получается заурядность». Навязчивое в своей иллюзорной ненавязчивости педалирование Бородиным уникальности своего поэтического зрения и говоренья оказывается бесплодным. Говорение это в силу своей тотальной имитационности, а в первую очередь – за полным отсутствием за стихами поэтической личности – предстает насквозь мертворожденным, пустопорожним, выкипающим в кастрюле псевдоэлитарного герметизма, как забытые на плите пельмени, стремительно теряющие всякую годность к употреблению. Бородина часто проводят по разряду «поэта для поэтов» (по известному хлебниковскому делению), в упор не замечая, что он – поэт ни для чего и ни для кого, ведро с дырявым дном, мюнхаузеновская лошадь.

К сожалению, подобная аттракционность, выпендреж, ориентация на квазиценителей «высших материй» сегодня работает на ура, и общий уровень поэтического слова неуклонно понижается под слепым напором вольно и дурно интерпретируемой «контркультурности».

Читайте внимательней, коллеги, и старайтесь распознавать низкопробные графоманские понты даже там, где они с завидной искусностью мимикрируют под неповторимое поэтическое высказывание.

Человек должен признавать свои ошибки, тем более критик.

Пока я работал в журнале «Новая Юность», где заведовал поэзией, я совершил немало промахов, но мой самый большой промах оказался настолько неприятным, что окончательно подтолкнул к решению, к которому по разным причинам я шел уже давно, – уйти из журнала. Это случилось после № 4, 2019. Именно в этом номере была опубликована подборка Богдана Агриса.

Так я понял, что слишком устал от поэзии, глаз замылился, привычные методы отбора перестали работать.

Нет, хуже. Я понял, что мне давно все равно, и вот это «все равно» напугало больше всего – вот она профнепригодность. Но в своей практике, как и многие редакторы, я постоянно ориентировался на критику, доверяя тем или иным ее голосам.

На Агриса критика обратила внимание в 2019 году. И как обратила! «Явился мощный поэт, которого нам еще предстоит осмыслить, с очень индивидуальным голосом» [67] О. Балла. Богдана Агриса / Легкая кавалерия. 2019. № 5 // Вопросы литературы. URL: https://voplit.ru/ column-post/11721. – это Ольга Балла, которая рассыпалась в восторгах по поводу первой книги «Дальний полустанок» (2019), потеряв всякую профессиональную дистанцию.

Помнится, однажды Балла писала о критериях полемики, упрекая Комарова за его тон и стиль [68] См. стр. 304. . По сути, речь шла о той же дистанции, только, в отличие от Комарова, который может переходить грань в критике отрицательной (но при этом искусно), Балла нередко переходит эту грань в критике комплиментарной, причем в критике настолько запутанной и навороченной, что трудно продраться сквозь все эти многомерности в безмерностях литературных пересечений во включениях с исключениями и т. д. Все это выглядит так, как будто не очень честный торговец старается продать свой товар. Но ясная ругань уж точно лучше мудреной похвалы. В конце концов, а понимает ли мудрец, за что он хвалит? Или это только сильное желание похвалить, берущее верх над всем остальным? В отличие от ругани, именно похвала приводит к сбоям экспертизы, давая дорогу графомании.

Эмоции захлестнули критика настолько, что в первоначальном варианте текста, присланном для «Легкой кавалерии», Балла зафиксировала у Агриса целое столпотворение лирических героев, как будто синдром множественной личности (хотелось сказать «множественной лиричности»): «Его лирические герои – время, пространство, воды и почвы, времена суток и года, звери и небесные тела, птицы и минералы, растения и созвездия. Именно лирические, потому что обо всех этих предметах для Агриса возможна и необходима речь исключительно личностная…» Но ведь

«лирический герой» – это не тот, о ком лирически говорится, а тот, кто говорит, разве нет?

Обратили на Агриса внимание и в журналах. Не считая подборки в «Новой Юности», сразу две крупные публикации – в «Новом мире» и в «Знамени».

И выход книжки, и рукоплескания критики, и публикации – все это в один только год. При этом поэт Агрис уже не молодой, хотя в его случае возраст поэтической зрелости как будто и правда отодвинулся. Как и, например, Ната Сучкова, он отбился от «тридцатилетних», но стал еще более «запоздалым», чем она.

«Он принадлежит к чрезвычайно редкостной у нас, редкостной, видимо, вообще породе поэтов-натурфилософов. <���…> Его поэтическая генеалогия (по меньшей мере одна из ее линий) восходит через Мандельштама, Заболоцкого, Тютчева к Державину и Ломоносову» [69] О. Балла. Богдана Агриса. .