Коллектив авторов - Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Собственно, они вместе со всеми авторами „романов с продолжением“ и были родоначальниками сериалов» [206] А. Генис. Метемпсихоз. Сериал как загробная жизнь романа // Новая газета. 2020. 4 марта. .

Следом за классиками поближе к сериальности тянутся и современники. И вот уже многие нынешние романы откровенно пишутся с прицелом на экранизацию.

Ну, хорошо (то есть плохо…). А что же у поэтов?

А у поэтов все по-старому. Массового читателя, разумеется, как не было, так и нет (хочется спрогнозировать – и не будет). Но прежний никуда не делся. И книжно-издательские проблемы поэта тоже, в общем-то, задевают не сильно, поскольку ему и так нечего терять, кроме своего ноутбука, а книжки, выпущенные на собственные средства тиражом в 300 экземпляров, он уже давно раздает знакомым и незнакомым людям безвозмездно, то есть даром.

Итак, ощутимо страдают прозаики и драматурги, худо-бедно приспосабливаются к нынешней ситуации литераторы-прикладники, способные быстро делать киносценарии и адаптации художественных текстов для малого экрана.

Вот и получается, что в поле литературы такое глубоко архаичное дело, как стихописание, оказывается, значительно лучше приспособлено к выживанию, чем все прочее.

Отсюда следует много интересных выводов и предположений. В частности, такое: а что, если от околокороновирусного времени останется в истории литературы лишь несколько сотен стихотворений?..

Право, для литературы это был бы не худший итог.

Бракоразводный процесс российского кинематографа с российской прозой идет давно. Пока вроде не завершен: что-то редко, но экранизируется. Пелевин. Улицкая. Иванов. Осокин…

Что-то раз в два-три года выходит.

Отмотаем, для сравнения, на тридцать лет назад, год 1988-й.

Сокуровские «Дни затмения», снятые по повести братьев Стругацких. Нашумевшие «Воры в законе» – по рассказам Искандера. «Защитник Седов» – по повести И. Зверева. «Гражданин убегающий» – по повести В. Маканина. «Вы чье, старичье?» – по повести Б. Васильева. «ЧП районного масштаба» – по повести Ю. Полякова. «Двое и одна» – по рассказу Г. Щербаковой. «День ангела» – по рассказу М. Коновальчука. «Елки-палки» – по рассказам Шукшина…

Все это вышло на экраны только в один год. Список еще неполный.

Что сегодня? Только прошу, не нужно о Лукьяненко или Акунине, которых экранизируют чаще. Я сейчас не о масслите, пусть даже качественном. В 80-е тоже был свой масслит (Семенов, Пикуль, братья Вайнеры), и экранизировался он регулярно. Что не мешало, тем не менее, снимать фильмы по Трифонову и Маканину. Или приглашать для работы над сценарием Битова или Искандера.

Писатели современные писать разучились?

Простите, не верю. Могу с ходу назвать с десяток авторов, чья проза буквально «просится» на экран: Юрий Буйда, Андрей Волос, Мария Галина, Майя Кучерская, Анна Матвеева, Валерий Бочков… Или современные режиссеры разучились читать (не классику – а именно «современику»)?

Или просто, как говаривал один государственный деятель (и по совместительству прозаик), «экономика должна быть экономной»? Снимать по произведению современного автора – еще и «возиться» с авторскими правами… Да и автор может попасться капризный… Нет, лучше по Достоевскому, по Достоевскому. Классики – беспроигрышный вариант. С современниками – и риска больше, и мороки…

Результат – один из – падение литературного уровня российского кино. Снова и снова заставляю себя знакомиться с новинками, из разряда «серьезных», «оцененных» и «отмеченных». Зрительского терпения хватает минут на двадцать. Тексты – «деревянные».

И вот еще, похоже, новая тенденция. Чем меньше в современном кино интереса к литературе, тем больше интереса к литераторам.

Только успел забыться телесериал по мемуару Аксенова – а на экранах уже «Довлатов» Алексея Германа-младшего.

У Аксенова – и в сериале – литераторы были под выдуманными (и выморочными) именами – Кукуш Октава, Нэлла Аххо… В «Довлатове» – никаких «кукушей»; все – начиная с имени главного героя, ставшего названием фильма, – как бы документально. Все приближено к реалиям начала 70-х, и улицы, и лица, и все, вроде похоже. И Довлатов в фильме похож на Довлатова, и Бродский похож на Бродского. И все это вместе похоже на серьезное кино. Пока актеры не открывают рот и не начинают произносить текст. С бытовыми фразами все еще более-менее гладко, но как только речь усложняется, хочется убрать звук.

Поскольку речь у них скучная, картонная, стертая.

И дело даже не в «несоответствии времени». Хотя и в нем тоже. Речь в 70-х, да еще и в артистической тусовке – была живая, сочная, с «веселостью едкой литературной шутки», с фразами из анекдотов, с розыгрышами, с постоянным вращением вокруг каких-то важных (тогда) книг, фильмов, идей…

Напрасно искать этого в фильме.

Оба автора сценария, Герман-младший и Тупикина, родились во второй половине 70-х. Они могут не помнить. Но живых свидетелей тех времен – в том числе из писательского цеха – более чем достаточно.

Анна Наринская («Новая газета») хвалит фильм за то, что в нем получилось передать «воздух 70-х». Не заметил. На мой вкус, это «ворованный воздух». И совсем не в мандельштамовском смысле. Это воздух наших 10-х, захламленный реквизитом 70-х. А может, даже и не 10-х, а просто – никакой. В котором ходят унылые, мрачные люди (в первых же кадрах сообщается, что закончились радужные 60-е и наступили серые 70-е) и произносят унылые фразы. Начиная с главного героя, которого сыграл Милан Марич. Кто-то написал о «большой кастинговой удаче». Кастинговой – да. Возможно, она была бы и актерской – если бы было что играть. Но играть – так уж написан сценарий – нечего. Довлатов пошел туда. Довлатов пошел сюда. Посидел. Что-то сказал, выпил. Снова пошел куда-то. Что хочет? Опубликоваться в журнале. И еще – достать куклу дочке. Для разнообразия в кадре периодически выскакивают какие-то женщины и клеятся к главному герою. Но он их игнорирует, и они исчезают; появляются новые, несть им числа. А любит он, похоже, свою прежнюю жену. И дочку, для которой весь фильм разыскивает большую немецкую куклу. Таков главный сюжет.

Нет, есть в фильме и забавные эпизоды. Пуск корабля с участием «ряженых» из заводской самодеятельности. Встреча героя со стукачом, фарцующим запретным Набоковым. Есть и удачные актерские работы (например, Анна Екатерининская, сыгравшая начальницу писателя). Про старательно подобранный реквизит уже было сказано. Но в целом…