Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

— Смотрели фильм «Зеленая миля»?

— Нет.

— Там как раз про коридор смертников. Люди понимали, куда их ведут. Более того, они заранее знали дату казни. Как вы думаете, хорошо ли это — знать роковой час?

— Лучше не знать. Я вот жду свиданку длительную. И вот в этот день думаю, что в 11 часов меня вызовут и скажут: «Готовьтесь, вас на свиданку». А моих нет. Уже 12-й час — а их все нет. Я начинаю переживать, сердце аж выпрыгивает, как на пружинке, стучит. Я мятную карамельку под язык или валидол. А это только свидание. Представляете?

— Получается, в тот период кого-то миловали, а кого-то нет?

— Да. Маньяков обычно не миловали. А остальным как повезет. Вначале я хотел расстрела. Написал: «Искренне раскаиваюсь в содеянном, поэтому прошу привести приговор в исполнение».

— А не страшно было жить вот так, в ожидании, что сегодня-завтра придут?

— Страшно. Очень страшно. Не буду кривляться, бравировать. Вполне могли прийти и в любой день расстрелять. Я просидел так целый год. Потом пришел офицер, говорит: «Ты надоел мне. Или пиши на помилование, или мы тебя будем актировать». Меня очень резануло слово «актировать». Я написал две строки: «Раскаиваюсь, прошу сохранить жизнь, помиловать».

И мне заменили смертную казнь на пожизненное. А вообще чудно было после моратория. Один пятерых убил — ему смертный приговор на двадцать пять лет заменили, второй одного убил — пожизненное заключение. Мы удивлялись, ничего непонятно. Но вообще после моратория расслабуха пошла. Уже сидело не 30 «смертников», а больше семидесяти. Молодежь приехала, музыка кричит из камер — тогда транзисторы разрешили. Духовная свобода. Совсем другая обстановка была.

— Вы считаете, что это гуманное решение — заменять смертную казнь на пожизненное?

— Конечно, гуманное. Я благодаря решению президента до сих пор живой. Хотя вначале жалел, потому что, когда мы сюда приехали, нас очень жестко встретили. Многие говорили: «Ой, лучше бы нас расстреляли, тут так тяжело».

— А жестко — это как? Били?

— А я не буду говорить.

— Поняла.

— Психолог академик Валерия Сергеевна Мухина, которая бывала в колонии, писала так: «Здесь есть настоящие военные интеллигенты, настоящие специалисты своего дела, а есть нехорошие люди, которым руки можно не подать». Это про сотрудников. Но потом многое изменилось. Сейчас общество стало гуманнее.

— А про заключенных что скажете? В Мордовии хватает серийных маньяков.

— Тут сидели Ряховский и Кузнецов. Они земляки, оба из Балашихи. Представляете, из одного города сразу столько маньяков.

Советский серийный убийца Сергей Ряховский известен по прозвищам Балашихинский Потрошитель, Гиппопотам, Командор. Первой его жертвой стал гомосексуалист, согласившийся на половой акт с ним за деньги. Однако потом маньяк стал убивать даже стариков и детей. Среди его жертв — 73-летний дровосек и 70-летняя пенсионерка. После убийств он издевался над трупами.

Ряховский на вид огромный, двухметровый, страшный. Но я как-то общий язык нашел. Не хочу хвалиться, но он мне на ночь рассказывал фантастику, вместе чай пили. Мы сошлись на почве звезд, астрономии. Нашли общую тему, а так человек он, конечно, ой-ой-ой.

— Не пугал вас?

— Нет. Но про свои убийства рассказывал. Говорил, что мстил всегда за себя людям нетрадиционной сексуальной ориентации. Типа был санитар леса. Я не знал, кого именно он убил, потому верил. Потом оказалось, что на самом деле и женщин, и детей, и всех подряд убивал. Он нездоровый человек, у него что-то свое в голове. Сны ему снились какие-то постоянно: типа он необычный и миссию несет какую-то. Видел себя в прошлой жизни рыцарем на коне.

— Но космосом интересовался, насколько мне известно?

— Космос его очень интересовал. А я всегда любил астрономию. В советское время был за теорию Дарвина. Все было просто — Бога нет. Хотя бабушка — баба Аня, царство ей небесное, — говорила, что есть. А потом, когда новая волна пошла при Ельцине, стал задумываться. Мимо церкви пройду, перекрещусь. Но это меня не спасло, все равно оказался здесь.

— Как думаете, после того, как умрете, что с вами будет?

— Даже не знаю. Я не питаю никаких иллюзий, я совершил тяжкое преступление, каюсь за свои грехи. Священник сюда приходит. Не часто, но бывает. Честно? Я минималист. С работы как раз виден купол золотой церкви. Я помолюсь, перекрещусь, крестное знамение совершу — и все, мне этого хватает. Мне не надо литературы, свечек, икон. Как жизнь дальше сложится? От начальства зависит и от Господа Бога. Я хочу сказать, что я понимаю, кто я и за что сижу. Я не Ряховский, не инопланетянин, нет. Я понимаю, что вы обо мне думаете. Поэтому мне очень стыдно бывает.

Теперь в колонию заезжает много молодежи с пожизненными сроками. Сразу рассказывают: пьянки, наркотики, девчонки, машины. Они бравируют, что там-то и там-то грабили, стреляли, угоняли. Неприятно все это слушать. Как бы им передать, что все это не то, напускное, что нет ничего главнее, чем жизнь — своя и других.

Мордовия — единственный регион, где есть целых две колонии для пожизненно осужденных. И вот я держу путь в колонию № 6 «Торбеевский централ» — самую закрытую из всех.

Поселок Торбеево. Что можно о нем сказать? Унылые домишки, небогатая природа. И все это в окружении дремучих мордовских лесов. Население в поселке примерно 9000 человек, и каждый знает: по соседству с ними живут маньяки.

— Тут в целом места неспокойные, — говорит местная жительница. — Из одной колонии не так давно освободился педофил, ему купили за казенный счет билет на поезд домой. А он по дороге на железнодорожную станцию девчушку заприметил. Поймал ее. Но девчушка смышленая, убалтывала его до тех пор, пока на ту дорогу женщина не вышла. И вот ребенок сигнал подал. Женщина (я ее знаю) — ученая, в смысле, что знает, как с уголовниками себя вести. В общем, вдвоем они от педофила отбились, полиция на подмогу прибыла. Так что на свободе он недолго пробыл.

В свете этого была понятна забота сотрудников колонии для пожизненно осужденных, когда они потом провожали меня на станцию (убедились, что я села в поезд, и только после этого ушли).

Колония № 6 — одна из самых молодых тюрем для пожизненно осужденных. Она появилась в декабре 2014 года на месте закрывшегося СИЗО на улице с красивым названием Весенняя. На момент моего приезда в «Торбеевском централе» чуть меньше 150 приговоренных к пожизненному сроку. Самому старому из них 79 лет, а самому молодому — 25.

КПП со всеми новомодными системами досмотра и идентификации личности — и вот я внутри. Двухэтажные желтые домики с красной крышей аккуратно стоят в ряд. Здесь живет отряд хозобслуги. А вот в домах из белого кирпича с огромными черными номерами над окнами с решетками расселили «пожизненных».