Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

— Если бы все вернуть, начали бы по-другому? Может, уехали бы из Кущевской?

— Учитывая, где нахожусь сейчас, да, уехал бы куда-нибудь на заработки. Далеко-далеко.

Сразу после беседы с Алексеевым я попросила осмотреть его на предмет синяков, ран и ссадин. Осмотр проводили медики под запись видеорегистратора. Ни одной царапины на теле Алексеева не обнаружено. Вова Беспредел обманул меня во время беседы еще минимум один раз, когда рассказывал, что у него не было длительных свиданий (по моим данным, они были). Кстати, перед интервью осужденный изучил Закон о СМИ. Видимо, на тот случай, чтобы потом дать некоторым своим словам «обратный ход». Как бы там ни было, ни белых диванов, ни айфонов, ни крабов у Вовы Беспредела в тюрьме нет, и этот факт меня порадовал. Жизнь в «Торбеевском централе» мрачна и однообразна.

Здесь бы можно было и закончить эту историю, но неожиданно для меня она получила продолжение. Спустя несколько месяцев я получила письмо от Вовы Беспредела. Алексеев просил помочь ему обрести дружбу и любовь. Это не первое письмо от пожизненно осужденного в редакцию «МК», но все прочие были типичные — с рассказами о тяжелой жизни и несправедливом уголовном преследовании, редко когда с признаниями в преступлениях, за которые, по их словам, сидел кто-то другой. А тут — лирика. Из уст кровожадного Вовы Беспредела. Начал он с укоров: «Вы не думали после нашего общения вообще живой ли я? Как же так, Ева!» Предложил сотрудничество. «Я могу с вами как бы заново переосмыслить свое прошлое». Владимир Алексеев говорит, что готов в соавторстве написать книгу, которая «поможет кому-то задуматься, переосмыслить свои дела, жизнь… и это с нашей с вами протекции, Ева». «Я вам предлагаю — а давайте дружить. Наверное, вам это уже много лет не говорили и не предлагали. Ну что, Ева, дружба?»

Но не только творчество и дружба интересуют Алексеева. «Вы меня спросили при общении, ищу ли я женщину. Я тогда слукавил: нет, не ищу. Ева, очень ищу, я так устал от одиночества, а хочется найти человека, чтобы любить и принимать любовь, это реальное желание, но как это сделать, ума не приложу. Это же не в магазин пойти и купить. Может, вы подскажете, поможете». Тем женщинам, которые после прочтения этих строк решат написать письмо в тюрьму, напомню: Владимир Алексеев осужден за убийство 18 человек.

«Подскажите адреса в России, Америке, Европе, Израиле, Бразилии, где есть клубы живого письма, куда можно отправить письмо бумажное, списаться с разными людьми по интересам и личным вопросам», — просит Алексеев. Еще в письме он рассказывает, что много читает того, до чего раньше руки не доходили. И апофеоз письма — концовка, которую я приведу в авторской орфографии: «Снитирпением жду вашего ответа, знаю, что вы ответите. Сердце подсказует, ниобьснимо. Еще письмо духарьте вашими духами!»

Расположенный в Пермском крае Соликамск — городок небольшой, известный своими шахтами по добыче соли и колонией для пожизненно осужденных «Белый лебедь». Как некоторые иронизируют, местное население состоит из шахтеров, тюремщиков и заключенных.

Изучив личные дела и приговоры своих подопечных, сотрудники подсчитали, что на 300 осужденных приходится примерно 1500 убиенных, то есть в среднем на руках каждого кровь пяти человек.

Знакомство с «Белым лебедем» можно начинать на городском кладбище. Здесь, на окраине, хоронили и хоронят заключенных. И самая приметная могила с памятником в виде купола — легенды криминального мира Василия Бабушкина по кличке Вася Бриллиант (прозвище получил за «чистоту соблюдения воровского кодекса»), с которого, по сути, началась главная страница в истории «Белого лебедя».

— Его привезли при мне в 1985 году, когда здесь на базе обычной транзитно-пересыльной тюрьмы создали первое ЕПКТ — единое помещение камерного типа, куда свозят зэков — злостных нарушителей режима, «авторитетов» со всего Советского Союза на перевоспитание, — рассказывает бывший сотрудник тюремной службы Сергей Ерофеев. — В том же 1985-м он и умер.

«Авторитетнее Васи Бриллианта в криминальном мире не было и нет, — сказал мне как-то один из воров в законе в камере московского СИЗО (я была там в качестве правозащитника). — В первый раз за решетку он попал, будучи 21-летним пареньком, за кражу».

А потом уже сроки посыпались как из рога изобилия: за бандитизм, за покушение на убийство. В лагерях Бабушкина неизменно выбирали «смотрящим» и «положенцем», как самого рассудительного и правильного. А еще он, как говорят, ездил по зонам с сумкой книг русских классиков. Слыл интеллигентом.

Вася Бриллиант стал иконой для криминального мира по двум причинам: потому что провел за решеткой больше, чем кто бы то ни было, — 35 лет — и потому что якобы принял смерть за традиционные воровские понятия в «Белом лебеде» (рассказывают, что умер после того, как к нему приезжали на разговор высокие чины из МВД СССР).

— Я лично читал медицинское заключение, что смерть Бабушкина наступила от сердечного приступа, — говорит Ерофеев. — Вроде упал и умер. Как было на самом деле, не знаю. Слухи разные ходили. Но я тогда был всего лишь младшим лейтенантом, в курсе всех нюансов таких, как я, не держали. Но вот он умер, и старая эпоха стала заканчиваться. В его времена как было: заключенный не смел врача или воспитателя даже пальцем тронуть, ни слова плохого не смел им сказать — это святое. Определенный порядок был, которого придерживались и сотрудники, и арестанты. «Красные линии» нарисованы и с одной, и с другой стороны. А потом пришли смутные 1990-е, везде кровь, жертвы. Сейчас новый этап взаимоотношений. Какой? Сотрудники зачастую в худших условиях, чем заключенные. А зэк совсем другой стал, «домашний». Вместо папирос — легкие сигаретки, вместо чифира — чай с бергамотом. Берегут себя сидельцы, все время про права заявляют, требуют к себе отношения внимательного.

Про Васю Бриллианта многие из нынешних постояльцев «Белого лебедя» даже не слышали. Но у того до сих пор остались свои почитатели. Могила ухожена, свежий венок с надписью «Вятлаг 2019 год» (от заключенных кировских колоний). А с памятника взирает строгий образ мужчины средних лет с белым лебедем, расправившим крылья.

Рядом неприметная могилка с надписью «Безымянным арестантам». Недалеко и холмик могилы, пожалуй, самого известного чеченского террориста Салмана Радуева. Нет ни даты смерти, ни имени — ничего. Похоронили его тайно, чтобы никто (ни поклонники, ни ненавистники, ни просто сумасшедшие) не разрыл могилу и не вытащил останки.