Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

— А зачем вы женщин и детей убивали? Какая причина? Удар хотели на них проверить?

— Там по-разному было.

— Вы у некоторых жертв, у женщин, вырезали части тел. Зачем?

— Да, вырезал. На кисет. Не знаете, что такое кисет?

— Мешочек, где хранится табак.

— Да.

— Зачем?

— Прихоть моя, наверное. Я, наверное, не из трусливых. И сейчас тоже такой. А относительно жалости — это второй или даже третий вопрос.

— Кто вас такому зверству научил? Моджахеды?

— Может быть. Говорю же, они много чему научили. Но тут дело не в жестокости. Чтобы быть таким жестоким, как они, надо принять ихнюю веру. А у меня нет ихней веры. Отрезал я не из жестокости и не для того, чтобы был трофей. Момент просто такой, это все надо было сделать для наказания одного человека. Дело было в Ижевске, в этом городе он важный человек. На его участке произошло это убийство. Вот такая задача была: пусть он как хочет, так и разбирается.

— Запутать следствие?

— Нет. Пусть следователи занимаются им, задают вопросы: почему, зачем? Всё. Вот такая задача была. А то, что я якобы и другие органы вырезал, это неправда. Слава богу, не больной.

— Этот кисет вы носили с собой?

— Да. Я не маньяк. Но я встречал людей, которые делали абажуры из человеческой кожи. Это в Ташкенте было.

— Ради чего вы все эти убийства совершали? Неужели по-другому нельзя было жить?

— А вы подумайте сами. Отсидели бы вы в этой «горячей точке» семь лет, в Учкудуке, где не сахар и не сказка. Потом отсидели бы еще 15 лет на особом режиме. Конечно, озлобленность была. Конечно, человек там, за решеткой, особенно в те годы, не становится лучше.

— И все-таки ваши поступки — за гранью понимания. Правда, что на одном из мест преступления вы оставили записку, где написали, что «не боитесь ментов»? Была такая записка?

— Она по-другому немножко была написана. Дело было так. Я убил, покушал, выпил на месте преступления, записку написал и ушел. Сын этой жертвы, когда посмотрел эту записку, все понял. Там было послание: я поеду в Челябинск, ищите меня там. Но я, конечно, туда не поехал.

— Почему вы церкви грабили?

— Церкви? Был один эпизод, признаю. Чтобы батюшку наказать. Потому что он там уж очень заворовался. И всё, его сняли после этого. А других преступлений, связанных с церковью, не было. Вы знаете, что у меня три побега из СИЗО?

— И каждый раз удачно?

— Три раза я убегал удачно.

— Сколько на свободе были — по неделе-две?

— В общей сложности как раз те самые шесть лет в розыске был. А знаете, как убегал? Да легко! Вот представляете: они меня задержали, били-колотили, руки сломали, всё, кидают к суточникам (ну, кто сутки получил — алкоголики). Опера думают: «Утром мы придем, с тобой разберемся». А я, значит, сижу с суточниками. Там дежурный. Я говорю: «Гражданин начальник, дайте попить, дайте в туалет сходить. А хотите, я вам подмету там что-то?» — «Да сиди до утра, утром подметешь». Он думает, что я суточник, а я убийца. И вот Серегу выпускают утром подметать. И нету Сереги. Они пишут знаете что в своих отчетах? «Дали подписку о невыезде». Это ужас.

После небольшой паузы Мартынов продолжает:

— Тут меня охраняют так, как даже президента не охраняют.

— Это точно.

— Я постоянно под видеонаблюдением, везде видеокамеры. А вы, на воле, разве защищены? И полицейские не защищены. А какой-то Серега Мартынов идет спокойно по улице — раз и воткнул нож. Просто ему надо проверить, как у него с утра рука работает.

— Зачем вам надо было это проверять?

— Я постоянно утром должен тренироваться. Вот вам крест. Я до чего уже дошел? Боженьку просил: «Останови меня, останови».

— Суд признал вас виновным в восьми убийствах. Но в действительности их было больше?

— Я хочу вам сказать важный момент. У меня досудебное соглашение с прокуратурой. И ты в рамках этого соглашения рассказываешь обо всех преступлениях, которые совершил. Это досудебное соглашение я полностью выполнил. Я как бы уверовал в Бога. Решил, во всем признаюсь, все расскажу, как есть. Я не хотел на волю, не готов был к воле. Потому мне не нужно было наказание «ниже низшего» за все мои признания. Мне лучше здесь посидеть. Но хватит лирики: я досудебное соглашение выполнил, но не все учли на суде. За мной остались еще убийства.

— Которые вы совершили и которые вам так и не вменили?

— Да. В Томске, например, два человека, в Новосибирске еще двое. По этому поводу я посылал отсюда документы в Следственный комитет. Знаете, что они отвечают? Что в указанный мною период преступлений не совершалось. Это нонсенс. В квартирах я, когда убивал людей, был, как обычно, без перчаток. Там осталось миллион моих отпечатков пальцев.

— В каком году это было?

— В разные годы. Одно убийство, к примеру, зимой 2005 года. Оно произошло в обычной томской квартире, куда я ворвался с ножом.

— Вы ограбить пришли?

— Я пришел убивать, зачем грабить.

— А мотив какой?

— Были мотивы. Но вам они зачем? К сожалению, у нас в России по мотивам ничего не рассматривается, у нас рассматривается по фактам убийства. Пришел, убил — за это и посадят. Ну так и быть, поясню вам. Допустим, приехал я в Томск. Связался с такими людьми, которые говорят: «Сделай это. Вот тебе за это. Оружие хочешь?» Конечно, хочу. Со стволом же проще, чем с ножом: нажал на курок — и нет человека.

— Правильно я поняла: за это преступление в тюрьме сидит кто-то невиновный?

— Сидит однозначно. Я сейчас перед вами признаюсь в преступлениях, за которые осуждены невиновные люди. Донесите это, если есть возможность, до тех, кому нужно.

— Только эти два убийства в Томске или есть еще что-то?

— Еще есть. Опять повторю, как было. Когда я заключил досудебное соглашение, мы со следователем из прокуратуры обсуждали: вот это убийство мое и вот это мое. И мы выезжали на место преступлений. Есть город Орел, там я убил человека и в воду выкинул. Мы приезжаем на место преступления, проводим следственные действия. Следователи местные подтвердили — преступление есть, труп найден, мое описание повреждений совпадает. И что? Оказывается, за него уже осудили другого человека. Его привозят в Москву на очную ставку, следователь говорит: «Ну всё, ты выходишь, потому что Мартынов признался, отпечатки пальцев есть — все совпадает». Угадайте, что дальше произошло? Ни-че-го. На суде надо мной этот эпизод даже не фигурировал. А тот мужик сидит 10 лет ни за что.

— И сейчас он за решеткой?

— Да. Томск возьмем — то же самое было. Я подробно план-схему места преступления составил, все детали рассказал. В итоге говорят: «Нет, мы тебе это не вменим». Вы, как журналист и правозащитник, поднимите этот вопрос. Новосибирск — там пропали люди. Ижевск — пропали люди. Это все моих рук дело. Надо следствию работать. Мне-то что? Пожизненный срок, терять нечего. Все эти преступления, которые другим вменили, — это ошибки следователей. Их надо исправлять. Я могу поехать на место, потом обратно приехать. Пока живой, слава богу.