Александр Милкус - Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Интересный вопрос: а куда вдруг подевались авторские школы? «Школа Рачевского», «школа Тубельского», «школа Пинского», «школа Караковского», «школа Ямбурга», «школа Сайбединова», другие авторские школы Казани, Красноярска, Новосибирска, Тюмени… Они возникли в конце 70-х, в 80-х и в начале 90-х. По сути – параллельно с движением учителей-новаторов. Или вместе с этим движением. Хотя учителя-новаторы – это, скорее, про методику обучения, про отношения между педагогом и учителем. В манифесте «Педагогика сотрудничества» (он есть в этой книге) – про то, как учить, как поддерживать слабых учеников, как интересно выстраивать процесс в классе. Авторские школы больше про взаимоотношения в коллективе, про смыслы обучения, про атмосферу в образовательном учреждении.

И вот что интересно – вряд ли кто-то назовет авторскую школу, родившуюся во второй половине 90-х, в 2000-х. Хотя директоров, создавших яркие, сильные, выламывающиеся из общего ряда образовательные учреждения назвать несложно. В чем тут дело? Мне кажется – в экономике. Авторские школы прежнего поколения – это совсем не про деньги. В советское время школа финансировалась государством, помогали шефы – предприятия (если они были). В 90-х партнерами таких школ стали родители. И финансовыми партнерами в том числе. Их создатели занимались, если можно так выразиться, чистым искусством – педагогикой.

В конце 90-х школам пришлось выживать. В прямом смысле. И основой педагогической свободы становилась экономическая свобода. От директора-создателя требовалась не только педагогическая смелость, но и то, что еще лет десять назад вообще отсутствовало в лексиконе – менеджерские способности.

Из рассказа Ахтама Чугалаева, директора ижевской школы «Гармония»:

– Да, наша школа авторская. Но автор – не Чугалаев. Вернее, не только он. Авторы концепции школы, ее философии, ее культуры – мы все. И мы продолжаем здесь работать.

– С чего все началось?

– Я работал замдиректора в другой школе и как раз собирался уходить из образования, потому что не мог прокормить семью. Об этом совершенно случайно узнал заведующий районо, позвал меня к себе, и мне предложили возглавить школу-новостройку.

Я собрал своих друзей и единомышленников, с которыми мы вместе учились в пединституте в Глазове, а потом работали в разных школах.

Сначала у нас не было образа собственной школы. Мы пришли с четким пониманием, какой школа быть не должна.

А образ школы возник, пока шло строительство, пока подбирали людей. Мы мозговые штурмы устраивали, какой школа должна быть. Я очень осторожно отношусь к фразе «Мы хотим, чтобы у нас все были единомышленники». Это нехорошо, когда все думают одинаково. Когда мы обсуждали раньше и обсуждаем сейчас какую-то ситуацию, мы все думаем по-разному.

Школа-новостройка существовала по принципу «На тебе, Боже, что нам негоже». Окрестные школы скидывали нам детей, которые были им неугодны. И мы понимали, что нужно в первый же день включить самый главный наш козырь – не успеваемость важна. Ученику и учителю в школе должно быть хорошо, комфортно, интересно.

Мы получили учеников, которые не стандартны, не сидят за партами сложив руки. Активных, в какой-то мере хулиганов. Важно было установить нормальные человеческие контакты между нами и ими.

Дети широко открытыми глазами смотрели на нас – мы видели в них своих сверстников, друзей. С нами можно пообщаться. Появилось много совместных дел. И мы возвращались из первых поездок, и на подведении итогов ребята часто говорили: «Знаете, я увидел, что учителя – это тоже люди!»

Вот так школа начала формироваться. И к нам с каждым годом приходило все больше и больше ребят. И на третий год школа работала уже в полную силу.

Юридически школа была открыта 1 сентября 1996 года. Но в здании еще работали строители. А у нас была двухкомнатная квартира в соседнем жилом доме, и мы там занимались с первыми учениками. Еще несколько классов учились в третью смену в соседней школе. В первой параллели в классах было человек по десять. И мы до сих пор вспоминаем это период как золотое время.

А открылись в своем здании мы 39 декабря 1996 года.

– Когда? 39 декабря?

– По документам школа была сдана 31 декабря. Но ее продолжали доделывать и 32 декабря, и 33 декабря… Только 20 января 1997 года строители ушли.

Первое время мы все жили на самом верхнем этаже. Детей было так мало, что хватало классов. Мы очень берегли школу, видели в ней душу. Мы заходили на этаж, снимали обувь и ходили как дома в носках.

Сейчас у нас в школе больше двух с половиной тысяч детей. Но традиция, что школу нужно беречь, сохранилась.

Первые годы были очень тяжелые. Это нельзя сделать, это недоступно. Мы обустраивали так, чтобы у нас и у детей было все необходимое в этом здании. Если кружок – он должен быть здесь. Если пункт питания – тоже здесь.

Мы ездили по фабрикам республики, покупали колбасу, другие продукты, устраивали совместные обеды и ужины. Снабжали съестным учителей.

Договорились с совхозом. Собирали урожай капусты и моркови и зарплату получали этими овощами. Оставили их в совхозе на хранении. А потом в течение года забирали и использовали в столовой. Поддерживали друг друга.

Сами шили, сами строили, сами собирали.

– А как учебный процесс выстраивался?

– Мы подружились с авторами программы «Школа 2100». Они к нам приезжали. Наш учитель закрывал дверь, садился в классе напротив авторов учебника и говорил им – нам не нравится вот это и вот это. И мы видели, как наши предложения ложатся в основу новых учебников. Как результат – один из наших учителей стал соавтором учебника.

У нас много учителей, которые делают великие вещи, но они не понимают, что они делают. Они считают, что это так и должно быть.

Каждая школа должна найти то, что у нее получается.

– А каким образом у вас появились 140 кружков? Большинство школ с трудом держат пять или максимум десять.

– Так получилось само собой. Мы выбрали ту экономическую модель, которая посчитали более оптимальной. Школа с продленным днем. Точнее, тогда это называлось «школа с полным днем пребывания детей». Это позволило нам ввести в штатное расписание должности тем людям, которые будут вести разные кружки, секции, объединения. Мы открываем кружок, когда человек к нам приходит и говорит: я могу делать то-то и то-то. Студия телевизионного мастерства работает не один десяток лет. Мы получили детскую премию «Тэфи» и каждую субботу выходим на канале «Россия 24» со своей передачей.