Александр Милкус - Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло [litres с оптимизированными иллюстрациями]

1976—1978 – инструктор, заведующая сектором Ставропольского краевого комитета ВЛКСМ.

1980 – инструктор Крымского обкома Ленинского коммунистического союза молодежи Украины (ЛКСМУ), г. Симферополь.

С 1980 по 1981 – первый секретарь Кировского райкома ЛКСМУ (пгт Кировское Крымской области).

С 1981 по 1985 – заведующая отделом, секретарь Крымского обкома ЛКСМУ.

С 1985 по 1990 – заведующая сектором, первый заместитель председателя Центрального совета Всесоюзной пионерской организации им. В. И. Ленина.

С 1990 по 1993 – председатель Центрального совета Союза пионерских организаций СССР, затем – Федерации детских организаций (г. Москва).

С 1993 по 1995 год – депутат Государственной думы первого созыва, занималась молодежной политикой. Особое внимание уделяла вопросам дополнительного образования детей и молодежи, социально-педагогическим проблемам детства.

В 1996 году стала советником заместителя Председателя Правительства РФ В. Г. Кинелёва, который затем пригласил ее работать вместе с ним в Министерство общего и профессионального образования.

Занималась проблемами детей, находящихся в сложной жизненной ситуации, и дополнительным образованием.

Не считает себя организатором системных преобразований, она называет себя помощником, членом большого коллектива. Однако именно она координировала работу по созданию и реализации крупных программ министерства. Среди таких программ, например, компьютеризация школ в 2000-е годы, «Школьный автобус», программа «Дети России», Федеральная программа развития образования, Федеральная программа информатизации.

С 1996 по 1999 год – заместитель министра общего и профессионального образования РФ.

С 2000 по 2004 – заместитель министра, статс-секретарь Министерства образования РФ.

С 2004 по 2005 – заместитель руководителя Российского центра международного центра научного и культурного сотрудничества при МИДе РФ.

С 2006 по 2009 – заместитель председателя правительства Ханты-Мансийского автономного округа по вопросам образования, науки и внешним связям.

В 2009 году перешла в РИА Новости, где стала заместителем генерального директора. Сейчас – первый заместитель главного редактора МИА «Россия сегодня».

Доктор педагогических наук.

Награждена медалями I и II степени ордена «За заслуги перед Отечеством».

По данным, приведенным в докладах «О положении детей в Российской Федерации», подготовленных Министерством труда и социального развития, изданных в 2001 и 2002 годах, количество детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в 90-х и начале 2000-х годов, росло катастрофическими темпами. 658,2 тысячи человек в 1999 году, 662,2 тысячи – в 2000 году, 682,2 тысячи – в 2001 году, 700 тысяч – в 2002 году.

По данным МВД, в конце 90-х в стране было более 2 млн беспризорников.

Впрочем, и эти данные основывались только на количестве детей, оказавшихся в домах малютки, детских домах, интернатах для безнадзорных детей, в приютах, откуда поступала хоть какая-то информация. Сколько на самом деле беспризорников шастало по стране, в то время никто точно не знал. Только в 2000 году в розыске числилось около 40 тысяч детей и подростков, сбежавших из детдомов, интернатов, специальных образовательных учреждений, приютов.

В Москве за Казанским вокзалом «на трубах» – в коллекторе, где проходили трубы центрального отопления, – жила колония беспризорников, которая временами достигала несколько десятков человек. Несколько раз в неделю сюда приезжали добровольцы, чтобы накормить детей, дать хоть какую-то чистую одежду.

По оценкам тогдашнего вице-премьера Валентины Матвиенко, на начало 2002 года число беспризорных в России составляло около 1 миллиона человек. Представители МВД и Генпрокуратуры называли от 2 до 2,5 миллиона. Эксперты, утверждавшие, что являются специалистами по работе с детской беспризорностью, пугали цифрами: 3—4 миллиона человек. Мол, по количеству беспризорных Россия приближается к 1921 году, когда после Первой мировой войны, революции, иностранной военной интервенции и Гражданской войны беспризорными числилось от 4,5 до 6 миллионов детей.

Думаю, это количество было явно преувеличено. Но ситуация была действительно близка к катастрофе.

– Последний звонок состоялся вчера. А сегодня мы даем городским властям и областной администрации последний звонок. Мы устали так жить, когда учитель, творческий человек, просыпается и заканчивает день с одной мыслью – где взять денег. Он не думает о том, как подготовить лучше урок, как его интереснее провести. Главные мысли о другом. И это не дело, когда человек с высшим образованием вынужден прибегать к таким формам протеста, как пикеты и забастовки, выбивая свои кровно заработанные деньги.

Виктор Болотов:

– Тогда была формула Гайдара – «Мы запустим локомотив экономики, и он вытащит вагончики социальной сферы». Мол, давайте потерпим в социальной сфере, пока локомотив экономики разгонится.

Нам – социальной сфере, образованию – было предложено подождать. Были забастовки учителей, которые не получали заработной платы по месяцу, по два, по три. Она и так не очень большая, но даже эту небольшую зарплату они не получали. Нам приходилось мотаться по этим забастовкам, уговаривать людей работать. Совсем не было денег на повышение квалификации учителей, на обновление материальной базы, на создание учебников нового поколения. Все уходило в зарплату.

Елена Чепурных:

– Я приехала в одну из территорий, не будем уточнять в какую, в разгар так называемого учительского бунта. На большой площади – площади Ленина – стояло порядка 20—25 тысяч учителей. Нужно было к ним выходить и с ними разговаривать, выслушивать то, что они хотят сказать. Мы пошли туда – я и глава администрации. Представьте состояние человека, который приехал из Москвы, от него ждут решений. Но федеральный центр не может финансировать регион, тем более школу. Денег на зарплату в федеральном бюджете нет. Мы могли только отправлять школам специальные трансферты.

Накал страстей, кричащие женщины, ведь большинство учителей – женщины. Я пытаюсь что-то говорить, меня перебивают. И я заплакала. Мне было не так много лет. Я растерялась. И самое главное – это ощущение собственного бессилия. Я им говорю: я могу вам обещать только одно, что я донесу про вашу ситуацию и до Думы, и до правительства. И мы будем думать, как помочь. Но я не могу вам сейчас здесь обещать, что я вернусь и решу вашу проблему. Потому что, к сожалению, это зависит от многих ситуаций, от устройства государства. И, можете себе представить: эти женщины, которые только что на меня кричали, пытались высказать все, что они думают обо мне, о правительстве, о министерстве, о всех остальных, стали меня успокаивать. И одна крикнула: «Раз она плачет, значит, она нас поняла. Давайте расходиться. Она все это потом расскажет».