Александр Милкус - Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло [litres с оптимизированными иллюстрациями]

И в этом смысле показателен опыт Москвы последнего десятилетия. Исаак Калина, замминистра образования и науки в команде Андрея Фурсенко и один из тех, кто активно участвовал в разработке документов, которые позволяли модернизировать уже к тому времени российскую систему образования, в 2010 году стал руководить Департаментом образования Москвы. И все те прежде теоретические конструкции, которые формировало Минобрнауки, стал в «приземлять» в столице.

Современная школа – это прежде всего свобода финансовая, свобода принятия управленческих решений, свобода творчества учителей.

В 90-е Москва развивалась, создавая авторские школы, лицеи, гимназии, Центры образования, Школы здоровья. В большинстве этих особых учебных заведений действительно качество образования было высоким. Или особо высоким, если сравнивать с обычными столичными школами, которых, конечно же, было большинство. Неравенство усиливалось – потому что в лучшие школы шли по большей части дети из состоятельных семей и их родители так или иначе вкладывались в развитие своей школы. А чем ребята, которые учатся не в самых передовых образовательных учреждениях, виноваты? Они точно так же имеют право на достойное образование.

Школы стали объединяться с тем, чтобы сильный педагогический коллектив «подтягивал» коллег из «обыкновенных» школ. Чтобы вместо одного-двух предметников появлялись кафедры, где коллеги могли учиться друг у друга и помогать повышать квалификацию. Одновременно увольнялись «лишние» завучи и замдиректора. Процесс шел болезненно да и до сих пор не везде устаканился – учителя из «лучших» школ по-прежнему ностальгируют о своем особом положении.

Но я помню, как недавно покоробило меня заявление директора одной из лучших школ в Приморье (город уточнять не буду). В этой небольшой школе благодаря шефам – морскому порту – на третьем этаже соорудили мансарду – всех учеников рассадить было негде.

– А нет у вас школы по соседству, с которой можно было бы объединиться? – наивно спросил я.

– Есть. Вон там за углом. Классы полупустые.

– Ну и?

– Что нам, с ЭТИМИ учиться вместе?! – Уголки губ директора презрительно опустились вниз.

Можно было подумать, что речь шла о Маугли.

Москва уволила 2500 инспекторов. Остались по одному инспектору в округе. Школу не кошмарят постоянными проверками.

Но – главное, на мой взгляд, – это то, что стал воспитываться класс молодых, активных и независимых директоров. Калина ввел систему – аттестоваться на должность директора может любой, нужно только хорошо подготовиться. И аттестация проходит в прямом эфире. Каждый может посмотреть, чем хорош или плох претендент на директорское кресло.

Сначала таких директоров было 30, потом 40. Сейчас уже больше сотни. Они поддерживают и помогают друг другу развиваться. Сотня – это тоже не много для города, где даже после объединения осталось около 500 школ. Но молодежи становится все больше. И они – главный двигатель развития системы образования Москвы.

Молодых директоров часто в последние годы приглашают возглавлять систему образования региона. Но за редким исключением они там не приживаются. Они искренне не могут понять – зачем небогатой школе семь завучей? И что с того, что среди них жена местного судьи?

Москва, которая еще 15 лет назад снобистски отказывалась участвовать в школьных олимпиадах – мол, мы и так у себя в городе поступим в нужный вуз, теперь среди первых по числу победителей олимпиад и в лидерах международных рейтингов, оценивающих качества образования.

Можно сказать, что Москве хорошо, у нее есть деньги для развития системы образования и для «покупки» талантливых директоров и учителей. Но есть регионы, где норматив на одного ученика вполне сравним со столичным, а кое-где даже больше. Но беда в том, что деньги расходуются неэффективно. Потому что заказчик – на самом деле руководство системой образования, а не родители и сами школьники, как мечталось в министерских документах.

Точно так же сейчас действует программа «Учитель для России», по которой в поселки и деревни приезжают молодые, яркие педагоги. «Закваска» новой школы создается. Но ее еще очень мало, учитывая масштабы страны.

У российской школы есть все юридические основания быстро и современно развиваться. И – очагами – так и происходит. Но принципиально вся система меняться не хочет. Можно вспомнить, каким было сопротивление переходу на дистанционное обучение в период пандемии коронавируса весной 2020 года. Да, школы быстро перешли на удаленку (далеко не все – не было на то технических возможностей). Но потом именно учителя с частью родителей поддерживали информационную кампанию о том, что «дистанционное обучение» – вредно и «никогда больше…».

Помню, в одной из школ на вопрос о том, насколько развязали руки школе новые Федеральные государственные образовательные стандарты, которые не указывали жестко то, что нужно «проходить» на том или ином уроке, учительница пожала плечами:

– Да мы взяли старые стандарты 1998 года и «шпарили» по ним.

Школа меняется. И во многом она уже далеко ушла от советской школы. Но комфорт той системы продолжает манить. И кое-где ее пытаются воспроизвести в новых условиях (получается плохо).

Но и построить новую школу, по-настоящему свободную, которая будет учить детей жизни в будущем, плохо прогнозируемом в постоянно меняющемся мире, удается с трудом. Слишком высоко маятник качнулся в противоположную сторону. Слишком мы увлеклись проверками и мелочной регламентацией образовательного процесса.