Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Спустя несколько дней в Краматорске поймали еще одного советского разведчика. И снова допрос поручили Кракову. Кроме того, что с ним было сброшено еще десять парашютистов, местонахождения которых разведчик сам не знал, он ничего Кракову не сообщил. Обоих разведчиков отправили в лагерь.

При очередном вызове к себе капитан Рейнхгардт сообщил Кракову и Ашенбренеру, что располагает сведениями о существовании в Краматорске подпольной партизанской группы. Об этом сообщили шефу зондеркоманды два солдата немецкой зенитной батареи, с которыми партизаны якобы пытались вступить в контакт и завербовать их на свою сторону. Посоветовавшись, в зенитную батарею направили двух агентов из разведгруппы зондеркоманды — Мартена и Василия, переодетых в немецкую форму. В качестве связников выделили еще двух агентов, в том числе Елену Вишневецкую, зачисленную к тому времени в группу Кракова. Курировал все акцию сам начальник зондеркоманды.

Агентам довольно быстро удалось выйти на подпольщиков. Но не это смутило Кракова, а то, что подпольщики почти сразу предложили Мартену и Василию перейти линию фронта. Краков, сомневаясь, тем не менее дал добро. Связники выследили место, куда доставили агентов, и туда была выслана прибывшая в зондеркоманду боевая группа особого соединения немецкой разведки «Бранденбург-800» под командованием лейтенанта Вайде. Во время облавы арестовали пять женщин и старика — хозяина квартиры. Правда, операция завершилась не совсем гладко. Обнаружив предательство, подпольщики все же успели убить одного из провокаторов — Василия.

Задержанных допрашивали Рейнхгардт и Ашенб-ренер. О чем шла речь на допросах, кто были те задержанные — Афанасий так никогда и не узнал. Начальство лишь сообщило, что все они расстреляны. Но позже стало известно, что в тот день расстреляли четверых женщин, а еще одну и старика отпустили.

Проверка, судя по всему, продолжалась, но было видно, что она подходит к концу. Чтобы ускорить дело, как чувствовал Афанасий, нужен был какой-то оригинальный шаг с его стороны. Вскоре для этого представилась неплохая возможность. Во время посещения Славянского лагеря из разговоров с военнопленными Краков узнал, что еще в конце апреля возле города Купянска произошел взрыв на одном из складов в тылу Красной Армии. Почему бы тот взрыв не отнести в актив Зондеркоманды-203? Краков быстренько сочинил рапорт о взрыве на имя Рей-нгардта. И пофантазировал-то самую малость: перенес взрыв на июнь, да сделал предположение, что «диверсия» осуществлена агентами зондеркоманды.

При желании Ашенбренеру и Рейхгардту не составляло большого труда установить ошибочность «предположений» Кракова, но они этого делать не стали. Больше того, Рейнхгардт решил внести в информацию свои дополнения и распорядился отправить наверх официальную докладную об успешно проведенной операции, в результате которой, как вытекало из бумаги, взорваны склад с горючим и два моста.

Лиха беда — начало. Теперь при каждом новом посещении лагерей Краков интересовался у военнопленных сведениями о разрушениях на военных и гражданских объектах, в том числе в результате налетов немецкой авиации. Полученные сведения он оформлял официальными рапортами начальству с намеком на возможную причастность к этому агентов зондеркоманды. Под перьями Ашенбренера и Рейнхгардта предположения обретали силу факта, и в Берлин шла информация об успешных диверсиях их подчиненных. Усердие руководства зондеркоманды не осталось незамеченным — Рейнхгардт и Ашенбренер вскоре пригласили Кракова обмыть их ордена. На торжестве ему объявили, что группа его должна быть полностью укомплектована до конца месяца. С 1 июля — занятия и тренировки.

Времени уже не оставалось, и Краков без предварительного изучения подбирал людей по первому впечатлению. Не интересовался даже социальным происхождением и сведениями о судимости, мнением лагерной администрации. В последнем был свой резон: провокаторы и осведомители практически отсекались, разве что случайно кто-то мог попасть в его группу. Но случай — не правило.

Вечером 10 июля Краков вместе с унтер-офицером Борзовым прибыл в Запорожский лагеръ. Только что вернувшихся с работы военнопленных выстроили на плацу в длинную шеренгу. Внимательно вглядываясь в лица и глаза стоявших пред собой людей, Краков отобрал несколько человек, предназначенных для зондеркоманды. Привлек его внимание высокий симпатичный пленный, угрюмо смотревший как-то в сторону.

— Расторгуев Михаил Александрович. Родом из Сибири, образование среднее. Бывший старшина второй статьи. Служил на Тихоокеанском флоте. Потом попросился на фронт.

— Выходи.

Дальше беседа шла с глазу на глаз. Краков представился:

— Мое воинское звание — полковник (на самом деле А.А.Полозов был ветврачом 2-го ранга. — Авт.) Красной Армии. Командовал кавалерийской дивизией. Воевал честно, но тоже попал в плен. Как это случилось с вами?

— Я уже сказал, что служил на флоте. Подал рапорт о направлении на фронт для обороны Москвы. Получил ранение. После госпиталя защищал Севастополь. Там же и попал в плен.

— Дальше ясно. Я вот был в Германии, мог там вести вполне спокойную жизнь, вдали от фронта, но решил, что отсиживаться не время. Надо помогать фронту. Вот служу в немецкой военной разведке. Мне нужны крепкие, толковые парни. Пойдете?

— А чем придется заниматься? Продавать своих?

— Люди нужны везде. Но мы — не провокаторы. Готовим парашютистов, контрразведчиков, боевые группы. Парашютисты действуют в советском тылу по спецзаданиям, остальные ведут борьбу с партизанами, с советскими диверсантами.

— Парашютисты — это интересно. С детства мечтал хоть разок с самолета прыгнуть.

— Что ж, тогда договорились?

Расторгуев неопределенно пожал плечами.

В этот момент в кабинет зашел капитан Рейнхгардт. Краков резко поднялся со стула и доложил по-русски:

— Вот — бывший моряк. Попал в плен под Севастополем. Просится ко мне. Только в боевые группы идти не хочет.

— Решайте сами, — произнес капитан и вышел.

Краков записал Расторгуева в свою группу. Всех согласившихся служить в зондеркоманде — таких из отобранного в лагере десятка набралось шестеро — отвезли в Краматорск. Сводили в баню, переодели в трофейное красноармейское обмундирование без знаков различия и поселили в отведенном под казарму доме. В течение последующих двух-трех дней в группу Кракова было набрано еще человек десять бывших военнопленных в возрасте 20–25 лет.