Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Так, в отчете Расторгуева отмечено, что в советскую контрразведку он явился по рекомендации Кракова. 22 сентября 1943 года Расторгуев сообщил шефу парашютно-диверсионной группы, то есть Кракову, о предложении майора Опарина на сотрудничество, которое Краков принял. При этом он сказал, что уже получил аналогичное предложение (от Робак) и заявил: «Я целиком и полностью принимаю предложение, так как был и остаюсь коммунистом».

В свою очередь Расторгуев по собственной инициативе стал вербовать для работы в пользу советской разведки еще одного агента зондеркоманды — Семена Лукьяненко, от которого узнал, что Краков уже обращался к нему с подобным предложением и он согласился. Затем Расторгуев и Краков привлекли на свою сторону Зинаиду Морозову из команды Ивана Муслина. В ноябре 1943 года в тыл Красной Армии были заброшены агенты Бережной, Першиков и Прохоренко. Перед отлетом Краков рекомендовал Прохоренко явиться после приземления в управление контрразведки «Смерш» по паролю «Родина», что и было выполнено.

В отчете Расторгуева есть еще одна, заслуживающая внимания выдержка:

«В середине 1943 года Краков сообщил мне, что с руководством абвергруппы решен вопрос о моей переброске в тыл Красной Армии совместно с Уткиным, Лукьяненко и Борисенковым. По заданию Кракова я должен был явиться в советскую контрразведку и сдать Уткина, который, по его словам, являлся провокатором, диверсантом и принимал участие в ликвидации партизанского отряда «Маруся». Краков просил меня согласовать вопрос с советской контрразведкой о том, что немцы предлагают ему работу в Восточном министерстве, но он не знает, что выгоднее для советской разведки, поэтому хотел бы знать ее мнение. Перед заброской для передачи командованию Красной Армии сообщил мне следующие сведения: «На южный участок фронта прибыл фельдмаршал Роммель вместе с танковой армией; вместо разгромленной 6-й армии под Сталинградом немцами создана 1-я армия; кировоградско-криворожское направление прикрывают 7 танковых дивизий, прибывших из Германии». Кроме того, он передал мне сведения о структуре Абвергруппы-203.»

Документы подтверждают, что с помощью Кракова советская контрразведка обезвредила около двадцати заброшенных в наш тыл диверсионных групп. Это несколько десятков специально обученных и отлично экипированных мастеров «черных» дел. Можно только представить, сколько жизней было бы загублено, окажись на месте Афанасия Полозова другой Краков и, соответственно, иные исполнители из Зондеркоманды-203.

Никто этого, конечно, не считал ни в войну, ни после, когда Полозова привлекли к ответственности (точнее, загребли) как предавшего интересы Родины: попал в плен, значит, виновен, независимо от того, был ты в услужении врага или боролся с ним, ежеминутно рискуя собственной жизнью.

Больше того, в уголовном деле Афанасия Полозова о его сотрудничестве с военной контрразведкой не сказано вообще ничего. Как будто и не было этого. Да, в дело подшиты протоколы допросов Расторгуева, Робак, Цибульской, но там Краков представлен совершенно в ином свете. Такие вот, как говорится, пироги. А он-то надеялся…

В горячке тех дней, когда линию фронта чуть ли не еженедельно пересекали его диверсионные группы, Кракову было не до себя. Атут еще хлопот прибавилось. Осенью пришло сразу два письма из Берлина. Это Брунст и Редлих напомнили о своем существовании. Оба интересовались, как идет агитация за вступление в Национально-трудовой союз нового поколения среди населения оккупированных территорий. Прислали несколько экземпляров программы Союза, пачку брошюр соответствующего содержания. Откровенно говоря, Краков всю эту агитацию спустил на тормоза, полностью сосредоточившись на делах зондеркоманды. Однако расстраивать своих берлинских покровителей не стал. Успокоил, заверив, что данные ему поручения выполняет добросовестно, работа идет нормально. Хотя какое там нормально, если все продолжалось по-старому: присланные программки и брошюры так и остались лежать на столе.

Наконец внимание на них обратил и Ашенбренер:

— Вы продолжаете состоять членом этой организации? — спросил он Кракова.

— Не только состою, но и как бы являюсь здесь представителем ее руководства. Правда, в последнее время работа в интересах Союза нового поколения отошла на второй план. На первом — подбор и подготовка кадров для наших абвер групп.

— Программа Национально-трудового союза в целом не расходится с общей политикой Германии, — не отступал Ашенбренер от избранной темы разговора. — Вам не кажется, что сейчас можно вернуться к идее сформирования национального правительства будущей России?

— Насколько я осведомлен, претенденты на министерские портфели в НТСНП имеются. Один из них, генерал Власов, предлагает себя на должность военного министра, о чем он мне говорил лично. Просил при случае подбросить эту идею руководству рейха. Есть свои кандидатуры и непосредственно в Союзе нового поколения.

— Я намерен в ближайшее время изложить своему начальству соображения по подбору и расстановке людей будущего правительства с ориентацией на членов вашей организации. Германия нуждается в надежных союзниках. Вы в состоянии переключить кадры Национально-трудового союза нового поколения на немецкое правительство?

— Откровенно признаться, я давно не бывал в Берлине и довольно неопределенно представляю свои возможности для посредничества в этом ответственном деле.

— Ну, Вольдемар, вопрос о поездке в Берлин решить не так уж сложно.

Спустя несколько дней после того разговора Кракова вызвал к себе капитан Рейнхгардт. В кабинете уже сидел Франц Ашенбренер.

— В ближайшие дни вам предстоит поездка в Берлин. Требуется решить некоторые наши общие вопросы, — начал Рейхгардт и перевел взгляд на Ашенбренера. — Мой заместитель еще не утратил своих связей с дипломатическими кругами, и эта командировка скорее по его части. Определенные германские политические силы проявили заинтересованность идеями господина Ашенбренера о формировании русского правительства, союзного рейху. В нем очень пригодились бы образованные и умные личности, способные управлять Россией без большевиков. Вашей стране их всегда недоставало, и сейчас представляется случай восполнить исторический пробел. При практической реализации этой идеи соображения руководства Национально-трудового союза нового поколения, который вы представляете у нас, могли бы оказаться весьма полезными.

— Понимаю, господин капитан.