Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Наконец, имя Кракова с подачи тех же смершевцев уже фигурировало в списках официальных сотрудников и агентуры разведывательных органов немцев, действовавших на советско-германском фронте. То есть он там, наверху, уже известен, причислен к врагам. А спорить с «верхами», доказывать им что-либо — бесполезное дело. Такое позволить себе могли очень немногие. Не исключено, что именно этим объясняется предвзятость и тенденциозность допросов Расторгуева и других бывших подчиненных Кракова. Лучше перестраховаться, чем быть обвиненным в отсутствии бдительности, в неумении распознать замаскированного «врага».

Следует отметить, что материалов декабрьского допроса Турусина в деле Кракова нет вообще. А ведь только он с Расторгуевым, да еще Кодацкая и Робак были посвящены в существо «игры» с Краковым. Бесспорно и то, что Турусин допрашивался. Отдельные выдержки из его показаний, кстати, в пользу Кракова, проскальзывают в справках КГБ. Что касается других «свидетелей защиты», то Кодацкая больше вообще никак не фигурирует в деле, а остальные позже превращаются в главных свидетелей обвинения. Пока же они изолированы от своего бывшего шефа. Снова Краков остался без связи, без инструкций. Но не без надежды.

Немецкое командование наконец-то решило свои соображения о создании марионеточного правительства изложить в специальной докладной записке. Подготовка документа поручалась Ашенбренеру и Рейнхгардту. В конце декабря 1943 года докладная была подписана фон Клейстом. Генерал-фельдмаршал был не только крупным военачальником гитлеровской Германии, но и считался специалистом по привлечению на сторону вермахта представителей различных народов СССР. Доставку подписанного Клейстом документа в Берлин поручили Ашенбренеру и Кракову.

В Берлине Ашенбренер несколько дней согласовывал идею создания правительства со всевозможными заинтересованными ведомствами и организациями. Ее поддержали Восточное министерство, руководство Национально-трудового союза нового поколения. За нее, как и прежде, держался генерал Власов, оказавшийся в те дни в Берлине. Ашенбренер безуспешно пытался добиться личного приема у Гитлера, но удостоился лишь аудиенции у его адъютанта, которому и передал подписанную фон Клейстом докладную. Спустя несколько дней Ашенбренеру передали, что Гитлер, ознакомившись с докладной, заявил: «До стабилизации фронта о создании какого-либо правительства не может быть и речи». Ашенбренеру и Кракову приказали возвратиться в зондеркоманду.

Путь назад оказался короче на несколько сотен километров, ибо школа успела передислоцироваться много западнее. Краков понял, насколько призрачны надежды немцев на стабилизацию фронта.

Рейнхгардт встретил их озабоченно:

— Нашей зондеркоманде вменена новая обязанность — борьба с партизанами. Эту работу возглавите вы, Ашенбренер. Краков назначается вашим помощником. Для проведения необходимых акций против партизан в ваше распоряжение выделяется специальная группа Казбека. До сих пор его люди с этим делом справлялись неплохо.

— Силами одной небольшой группы трудно обезопасить зондеркоманды, — заметил Апшенбренер.

— Я только что вернулся из Львова, там состоялось совещание начальников зондеркоманд. Собственно, приказ издан по его итогам. Офицерам и солдатам германской армии предписывается изменить отношение к населению оккупированных районов, следует избегать эксцессов и всего, что способно вызвать озлобление мирных жителей.

— Кавказская группа вряд ли будет способствовать выполнению приказа командования о поддержании мира с местными жителями, — Ашенбренеру явно не нравилось новое поручение.

— Группа будет иметь постоянную задачу: разъезжать по окрестным деревням и селам, патрулировать дороги, выявлять и задерживать всех подозрительных лиц, людей без документов и всяких нездешних. Их доставят сюда, а вы будете с каждым разбираться.

— Не понимаю, почему это задание не поручают гестапо или хотя бы полиции? Партизаны всегда были по их части.

— В соответствии с приказом, о котором я упоминал, отныне продукты и скот у местного населения для нужд немецкой армии должны изыматься не как попало, а специальными сельскохозяйственными представителями Германии. Они будут все оплачивать деньгами.

— Как я понимаю, смысл нововведения направлен прежде всего против партизан?

— Вы правы. Партизаны тоже вынуждены обращаться к населению, но мы будем платить, а они — нет. Что лучше — задаром отдать свою последнюю корову, муку, картошку или что-то при этом иметь? Партизанам придется прибегнуть к — как это? — экспроприации. Но это же сущий грабеж. Нужно через патрулей пропагандировать наш новый порядок снабжения, выявлять и пресекать нарушения со стороны наших соотечественников. Разве на это способно гестапо? Вот увидите: окрестные жители очень скоро сами станут сообщать нам о партизанах, — убежденно закончил Рейнхгардт.

Но не смог стать пророком начальник Зондеркоман-ды-203. Неважный получился из него психолог: ничего не вышло из планов по умиротворению местных жителей. Немецкая армия продолжала беспорядочное отступление. Фашисты по-прежнему продолжали грабить и зверствовать на оккупированных территориях. Особенно преуспели в этом солдаты дивизии СС «Адольф Гитлер», разбитой под Корсунь-Шевченковским.

Работать стало опаснее. После того как абвер оскандалился в Турции, где несколько его агентов перешли на сторону англичан, позиции шефа военной разведки адмирала Канариса серьезно пошатнулись. Руководители РСХА и гестапо Гейдрих и Мюллер и прежде очень ревниво относились к Канарису, который долгое время считался одним из самых приближенных Гитлера. Но теперь все, что до сих пор сходило шефу абвера с рук, стало обобщаться и пополнять негативное досье. Припомнили Канарису и его снисходительное отношение к подчиненным, позволявшим поддерживать контакты с представителями оппозиции и даже иностранными спецслужбами. Гейдрих и Мюллер сумели наконец-то склонить фюрера на свою сторону, и в феврале 1944 года Канарис был снят с поста начальника абвера, а его структуры РСХА и гестапо стали прибирать к своим рукам. Новые хозяева первым делом начали проверять, что им досталось в наследство.

В те дни Краков чувствовал себя так, словно он один знал о предстоящем пожаре, но предупредить никого не мог — будто вдруг онемел. Да так оно и было. А тут еще пропала связь со своими, без которой он словно языка лишился. Начал вынашивать планы ухода к своим.

Однажды в зондеркоманду доставили большое количество документов из захваченного штаба партизанского отряда. Капитан Рейнхгардт передал документы Кракову и предложил подумать, как ими можно воспользоваться. Среди документов оказалась печать штаба партизанского отряда, бланки удостоверений, некоторые приказы. Разбираясь с этими трофеями, Краков поймал себя на мысли о возможности перехода в расположение наших войск под видом командира партизанского отряда «За Родину». Разгромленный отряд действовал под одним названием, а захваченная документация, очевидно, предназначалась для другого формирования. Значит, новый отряд можно «создать».