Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

— Вы утверждаете, что ваша организация разделяет идеи Ленина. А как вы смотрите на интернациональный вопрос?

— Мы думаем, что учение Ленина нуждается в развитии. Вообще же это учение — только вывеска, за которой скрыты идеи национализма.

Стинес довольно продолжительное время осмысливал услышанное. Потом произнес:

— Для нас очевидно, что ваша организация верхушечная, у нее нет глубоких корней внизу. Поэтому вам предстоит скорее всего слиться с Русской национальной партией, которая пользуется поддержкой германского правительства.

— Мне лично плохо известны программные цели, задачи этой партии. Прежде чем ответить согласием, я должен ознакомиться с ними.

Стинес пообещал устроить встречу Кернеса с одним из руководителей РНП. Через несколько дней она состоялась. В комнату вошел худощавый человек среднего роста, лет 40–45. Жесткие волосы тщательно зачесаны назад. Обращал внимание на себя короткий, несколько расплющенный книзу нос. На лбу и у рта — глубокие морщины. «Видно, немало досталось ему в жизни», — подумал Кернес.

«Викторов, бывший командир дивизии», — представился вошедший. Присел на стул и забросал собеседника вопросами. Какова структура организации, где размещены и что из себя представляют основные силы? Попросил остановиться подробнее на политической платформе. Особенно интересовался тем, кто из представителей высшего эшелона власти входит в оппозицию. Заметно удивился, услышав фамилии Василевского и Мерецкова. Это Кернес про себя отметил, но причину понял позже.

Чем дольше продолжалась беседа, тем мягче становился Викторов. Передал привет Кернесу от знакомых из Хамельбургского лагеря. Оказывается, в начале октября там побывали начальник пропаганды создающейся Русской национальной армии, бывший член военного совета армии Жилинский и командир 1-й национал-социалистской дивизии. Они выступали перед строем военнопленных, призывали «господ офицеров участвовать в борьбе против большевиков». На тот момент в лагере было полторы тысячи человек. Около ста из них изъявили желание вступить в новую армию. Как потом выяснится, это были те, кого на протяжении нескольких недель усиленно вербовали и обрабатывали члены специальной комиссии во главе с бывшим генерал-майором Наумовым.

Главным козырем пропаганды среди военнопленных стало заявление о том, что все они уже объявлены в России «врагами народа», предателями и изменниками, а потому возврата на Родину все равно нет. Остается единственный путь — явиться с оружием в руках на правах хозяев, вступив в Русскую национал-социалистическую партию. И первое, что заставляли сделать согласившихся, — это писать «мемуары», причем самым подробнейшим образом охарактеризовать организацию и боевые действия своих частей. Точь-в-точь как в «школе историков» Хамельбургского лагеря. В то время вербовка будущих власовцев еще только-только разворачивалась, не приняла массового характера. Викторов и его единомышленники, видимо, всерьез рассчитывали обрести в лице Кернеса и «материковой» оппозиции в Советском Союзе основательную поддержку своим планам. А планы были поистине грандиозные. Сегодня даже трудно представить, что рождались они на этапах пересылки из лагеря в лагерь, в камерах, в застенках НКВД.

Главная цель — свержение Советского правительства и установление национал-социалистической республики типа германской. При помощи немецкой армии, естественно, в союзе с «передовыми» элементами русского народа. Русская национал-социалистическая партия занимается не только созданием регулярной армии, но и формированием полицейских отрядов для борьбы с партизанским движением (вспомним печально известные карательные отряды «группы Шмидта», 229-й батальон РОА, действовавшие на Смоленщине, на совести которых многие тысячи безвинно загубленных душ). Партия рассчитывает на отряды «зеленых» внутри страны, которые посредством массового террора способны парализовать экономику и власть, посеять панику, дезорганизовать транспорт и связь. Предполагалось полностью отказаться от колхозов, вернуть частную собственность на орудия и средства производства, буржуазную свободу торговли, резко ограничить права евреев, установить черту оседлости. Территория Украины отходит к Германии — немцы имеют там особые интересы, да и права тоже. Армия, понятное дело, должна быть вне политики.

Эту платформу, по утверждению Кернеса, поддерживали такие крупные фигуры, как Василевский, Мерецков, Меркулов, Первухин, Боков и другие. Если до мая 1943 года не удастся взять Москву, в Смоленске будет сформировано «новое русское правительство» во главе с генерал-лейтенантом Власовым, которое проведет мобилизацию среди советских военнопленных.

Контакт был установлен, а остальные вопросы можно разрешить после возвращения Кернеса из Советского Союза с верительными грамотами. На том и остановились. Через три дня Кернес жил уже в берлинской гостинице, знакомился, как он поведает позже на допросах, с Германией: ходил в кино, театр, на футбольные матчи. Сначала его несколько смущало постоянное присутствие фельдфебеля Земмеля, потом привык. Так и гулял по Берлину на пару с сопровождающим.

Однако в деле имеются и несколько иные свидетельства о роде занятий Иосифа Яковлевича в германской столице. Осужденные за измену Родине К.К. Певчев и В.П. Тхоржевский по предъявленной на следствии фотографии Кернеса уверенно опознали в нем агента немецкой разведки Керца, или Керса, который занимался сбором разведданных в «особой команде 806». Опрашивал военнопленных, обрабатывал полученную другими экономическую и политическую информацию.

И опять возникают вопросы: почему следствие не стало до конца прояснять эту информацию, удовлетворившись объяснениями Кернеса по поводу его занятий в Берлине? Почему не смутила готовность еврея Иосифа Кернеса ограничить права евреев в России? И почему, наконец, антисемиты-фашисты к нему были столь благосклонны и снисходительны? Не такие они наивные люди, чтобы не понять причину, по которой Кернес неоднократно уклонялся от прохождения медицинского освидетельствования на предмет определения национальности.

Во второй половине октября гаупштурмфюрер Шмидт, которого Кернес считал одним из своих главных шефов, предложил ему принять участие во встрече с очередным представителем Министерства иностранных дел Катульским.

В особняке на улице Бельвю Иосифа Яковлевича встретил угрюмоватый, крепкого сложения мужчина лет сорока. Поздоровался, предложил сесть, довольно долго разглядывал, особенно не беспокоясь, какое впечатление производит он на собеседника. Когда заговорил, Кернеса сразу же поразило его безупречное русское произношение. Очень подмывало узнать, где собеседник так научился говорить по-русски, но сдержался.