Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

К сожалению, та совместная акция оказалась единственной. Да и нет никаких данных о том, что она была доведена до логического завершения. В архивах удалось обнаружить лишь проекты документа с визами представителей обоих ведомств. Сведения о его направлении на места для практической реализации отсутствуют. Что до разработчиков циркуляра, то Ольского вскоре отстранили от должности заместителя руководителя ОГПУ, затем вообще отлучили от работы в «органах», и все начало возвращаться на круги своя.

Спустя десять лет Ольский был арестован без санкции прокурора, через четыре месяца после ареста его вызвали на первый допрос, предъявили обвинение в контрреволюционной деятельности. Припомнили и былую принципиальность. Попытки укрепить законность послужили основой обвинения «в проведении линии на сохранение от разоблачения контрреволюционных элементов, занимавших ответственные посты в Красной Армии и ОГПУ». Несмотря на отсутствие объективных доказательств вины, по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР под председательством Ульриха Ольский был осужден к высшей мере наказания и расстрелян. Реабилитирован посмертно 19 ноября 1956 года.

Несколько лучшей (если такое слово здесь уместно вообще) оказалась судьба Павловского. Он не имел такой известности, как Кузьмин, а потому с ним обошлись с той же бесцеремонностью, как с Татаринцевым и Ольским. Авторы не располагают документами, на основании которых можно без предположений говорить о причинах освобождения Павловского от руководства военной прокуратурой вскоре после разработки того самого циркуляра. Его просто сняли с должности, отпустили на все четыре стороны и забыли о его существовании. Но знаем, что когда потребовалось, ему все припомнили и воздали по полной программе. В 1937 году его попытки противодействовать произволу, борьба с незаконными арестами и перегибами следствия в бытность прокурором Военной коллегии Верховного Суда были квалифицированы как враждебная деятельность, направленная на подрыв дисциплины в Красной Армии и государстве.

Павловский почти два года провел без суда в тюремных застенках, потом был лишен свободы на восемь лет с поражением в правах. Вынесло такое решение особое совещание — внесудебный орган, упразднить которое Петру Ильичу Павловскому так и не удалось. Лишь в 1958 году незаконное решение «тройки» отменили, а дело в отношении уже ушедшего из жизни несговорчивого прокурора было прекращено за отсутствием состава преступления.

Как видим, попытки противодействовать произволу ОГПУ-НКВД предпринимались. Правда, их инициаторы платили за это дорогую цену, теряли должности, положение, свободу. Тем не менее, взамен ушедших приходили новые люди, которые, зная о трагической участи своих предшественников, до самой середины 30-х годов пытались противодействовать беззаконию и насаждению репрессий. Не имея никакой поддержки ни от партии, ни от власти, первые прокуроры наивно полагали, что смогут добиться повсеместного соблюдения законов. Правда, не все.

Преемником Павловского стал М.М. Ланда. Этот руководитель военной прокуратуры повел себя осмотрительнее. Возможно, все объясняется полным отсутствием у него опыта работы в прокуратуре. Так или иначе, но пребывание Ланды на посту руководителя военной прокуратуры ничем не запомнилось. Может, такая дипломатия, больше похожая на робость, окончательно и развязала руки гэпэушникам? Ланда с ними не ссорился, однако на своем месте усидел недолго. Его перевели, так сказать, на идеологический участок — главным редакто-ром газеты «Красная Звезда», а через несколько лет репрессировали.

Очередной знаковой фигурой стал Сергей Николаевич Орловский, о котором уже упоминалось выше. И тут же проблемы, которые его предшественник предпочитал не затрагивать, стали головной болью нового руководителя Главной военной прокуратуры.

Сергей Николаевич был первым из руководителей Главной военной прокуратуры, кто имел университетское образование по юридической специальности. В Первую мировую поручик Орловский успешно командовал ротой, был награжден орденом. В революцию примкнул к большевикам. Потом Гражданская война, снова фронт. В Первой конной являлся секретарем Военного совета. Здесь его жизненные пути пересеклись с будущими маршалами Ворошиловым, Буденным, Куликом. После окончания войны 1941–1945 годов и до последних дней С.Н. Орловский служил на прокурорских должностях: прокурор Северо-Кавказского военного округа, Московского военного округа, наконец, Главный военный прокурор. К слову сказать, К.Е. Ворошилов первое время поддерживал практически все инициативы Орловского. Во многом (если не сказать больше) благодаря поддержке наркома обороны, а порой и его заступничеству, Орловскому удалось отвоевать сданные предшественником позиции по утверждению законности, а кое в чем продвинуться и подальше.

По вступлении в должность новый Главный военный прокурор со знанием дела сразу взялся за утверждение законности. Одной из первых директив он потребовал от подчиненных, чтобы впредь прокурорские работники по всем без исключения уголовным делам, направляемым особыми отделами и другими органами ОГПУ в военные трибуналы и на внесудебное рассмотрение, давали письменное заключение о доказанности предъявленных обвинений и соблюдении процессуальных норм органами дознания и следователями. Ввиду особой важности дел, проходящих по ст.58 УК РСФСР, копии таких заключений надлежало представлять в Главную военную прокуратуру для контроля.

Разумеется, все это не представляло какой-либо тайны для следователей НКВД. Они прекрасно сознавали, что прокурорские справки по расследуемым ими уголовным делам требуют в Москву вовсе не за тем, чтобы зашивать в архивные папки, а для обобщения информации и ее доклада высшему руководству. Эта внешне формальная мера, наверняка, придержала ретивость не одного десятка борцов с «врагами народа». Кстати, потом, после смерти Орловского, эту его директиву сразу отменили.

Но тогда многие прокуроры восприняли такое новшество чуть ли не как проявление административно-бюрократического зуда у очередного начальника. Ни при Ланде, ни при его предшественниках такого не было. Только через несколько лет, когда эти требования отменят, все поймут: в тех условиях то был единственно возможный способ борьбы с беззаконием и произволом органов дознания и следователей ОГПУ-НКВД. По существу, Орловский возложил на надзирающего прокурора персональную обязанность требовать от следователей соблюдения закона и основывать обвинение только на доказательствах, полученных в соответствии с УПК РСФСР.