Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Один из них — сотрудник госбезопасности П.Ф. Коломиец в своем рапорте от 7 декабря 1937 года указывал:

«Считаю своим партийным и чекистским долгом доложить, что в практике следственной работы УНКВД и особого отдела СибВО наряду с успехами в разоблачении врагов народа извращаются директивы ЦК, имеют место преступные явления. Наличествует фабрикация протоколов допросов и их подписи. Считаю необходимым командировать сюда ответственного товарища, способного вскрыть имеющиеся извращения с достаточной объективностью в партийном смысле этого слова».

К сожалению, нет полных данных на товарища Коломийца и по этой причине невозможно проследить его дальнейшую судьбу. Остается фактом, что практически все лица, причастные к фабрикации дела «террористической группы» Кузьмина, спустя непродолжительное время были привлечены к уголовной ответственности и испытали на себе по полной программе все методы, которые сами применяли к своим подследственным. Правда, их жертвам от этого легче не стало.

В самом начале 20-х годов в северо-западных провинциях Китая, прилегающих к границам России и Монголии, появились странные для тех мест люди в изрядно потрепанном обмундировании русской армии. Было их много — счет велся на тысячи. Часть из них разбрелась по просторам огромной восточной страны, на чем свет стоит проклиная и красных, и белых — всех, по чьей вине они оказались за пределами родного Отечества.

На китайской территории мытарствовали большинство солдат и офицеров Семиреченской армии генерала Бориса Владимировича Анненкова во главе со своим командиром. Правда, сам он вскоре очутился за тюремной решеткой.

Французский посланник в Западном Китае 20 августа 1921 года получил письмо:

«Высокопочтенный господин посланник… В то время как Омск и все города Сибири перешли в руки большевиков, армия атамана Анненкова продолжала жестокую и неравную борьбу. И только тогда, когда не осталось снарядов и патронов, атаман с остатками своей армии интернировал в Китай 21 мая 1920 года у пограничного китайского городка Джимпань. Все оружие — пушки, пулеметы и винтовки — при переходе границы сданы китайским властям. После того как все желающие из армии ушли, она переформировалась в отряд и в нем осталось 700 человек. В июле этого же года китайскими властями отряду было предложено перейти в Урумчи и далее — в Монголию — Кобдо. 27 марта утром выступил эшелон, с которым шел сам атаман отряда Анненков. Пройдя одну версту, эшелон был остановлен, и китайские власти сообщили, что эшелон задерживается по причине вспыхнувших народных волнений в провинции Ганьсу. Анненкова попросили для переговоров по поводу задержки эшелона в крепость города Гучена. Атаман ничего плохого не подумал, конечно, согласился и уехал. Затем атаману было объявлено, что необходимо поехать в Урумчи для личных переговоров с генерал-губернатором. Атаман согласился и 30 марта уехал в Урумчи, где находится по настоящее время. Я, как старший, остался за атамана отряда. Несколько раз опротестовывал незаконное лишение его свободы, но все напрасно. Ответом на все мои протесты было гробовое молчание. Атаман посажен в тюрьму и охраняется китайскими властями.

К моменту моего вам доклада обстановка такова: 500 человек нашего отряда ушли, как сказано выше, на Пекин, и где они, мне в настоящее время ничего не известно. У них мало денег, совершенно нет медикаментов и у них плохое обмундирование. Со мною в Гучене 150 человек.

Сообщая вам, почтенный посланник, обо всем этом деле, я усердно прошу обратить ваше благосклонное внимание на такой произвол и прошу принять зависящие от вас меры воздействия на китайские власти к защите отряда атамана Анненкова от столь незаконных действий и издевательств над ними в глухой китайской окраине. Кучка партизан, дравшихся 6 лет, не заслужила такого обращения и такого издевательства, а что касается лишения свободы атамана Анненкова, командующего Отдельной Семиреченской армией, то нет слов выразить негодование на бумаге. Я надеюсь, что вы, ваше превосходительство, представитель благородной и прекрасной нашей союзницы Франции, поможете и выручите нас. Податель сей бумаги в беседе с вами дополнит все мною сказанное и лично подтвердит.

Остаюсь искренне вас уважающий и готовый к услугам начальник штаба атамана Анненкова, ныне командующий его отрядом, Генерального штаба полковник Денисов».

В тот же день документ аналогичного содержания Денисов направил в адрес английского посланника. Оба ходатайства остались без ответа. 20 октября 1922 года неугомонный Денисов пишет уже сербскому генеральному консулу в Шанхае:

«Благодаря несоблюдению местными китайскими властями международного права и творимому здесь произволу местных властей атаман Анненков изменническим способом арестован. Весь его отряд распылен и находится на Дальнем Востоке, сам же он заключен в Урумчинскую тюрьму, где содержится уже 20 месяцев. Убедительно прошу вас, ваше превосходительство, как представителя родной нам Сербии, возбудить ходатайство об освобождении атамана Анненкова из Синьцзянской провинции и отправлении его на Дальний Восток. Клянусь честью русского офицера, которая для меня столь дорога, что атаман Анненков сумеет компенсировать вам свою благосклонность за его освобождение и оказание покровительства.

Я остался с 20 конвойцами атамана в Гучене, в 18 верстах от Урумчей — места заключения своего атамана и ожидающего свободы. Прошу вас принять все зависящие от вас меры и оповестить об этом деле правительство Югославии и через него сообщить генералу Врангелю. Все мы будем вашими неоплатными должниками, и если понадобится наша помощь, в борьбе за идею славянства в борьбе с большевиками, мы всегда к вашим услугам. Начальник штаба атамана Анненкова Денисов».

На протяжении трех лет Денисов слал в разные инстанции послание за посланием. Инстанции упорно безмолвствовали, пока наконец недогадливый начштаба не уловил намек: полной свободы атаману не видать. Выбор невелик — или китайская тюрьма, или снова борьба с большевиками. А Анненков так мечтал заняться разведением породистых лошадей, уже столковался на паях с губернатором арендовать участок земли для конного завода. Рачительный Денисов сумел сохранить прихваченных еще из России с полдюжины самых любимых атаманом чистокровных кобылиц.

Англичане вдруг эту идею поддержали. Атаман не без их помощи оказался на свободе. Но недолго он любовался первым приплодом из собственной конюшни. Зачастили гости. Сначала его посетил глава русской монархической организации в Шанхае Н. Остроухов, назвавшийся представителем великого князя Николая Николаевича. Вслед за ним объявился посланец монархического общества «Богоявленское братство». Потом визит нанес бывший подчиненный Анненкова по Семиреченской армии Черкашин, по подложным документам английский подданный — коммерческий посредник фирмы по скупке пушнины в Китае. Черкашин привез предложение главнокомандующего Чжан Цзолина об организации специального воинского формирования из русских эмигрантов «для последующего его использования против Китайской Народной Армии и борьбы с Россией».