Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Первые сведения о революции в Петрограде мы получили от германцев, которые подбрасывали в наши окопы свою литературу и русские прокламации о том, что в России произошел государственный переворот. Николай II отрекся от престола, а вся власть перешла в руки революционеров. В марте 1917 года об этом было сообщено официально, говорилось, что сформировано Временное правительство. Оно обратилось к фронту с призывом отнестись к перевороту спокойно, обещало вести германскую войну до победного конца и восстановить в стране порядок. 3 марта все воинские части, в том числе и мой партизанский отряд, были приведены к присяге на верность Временному правительству. К нам стали приезжать агитаторы Керенского. Они говорили, что правительство является временным, поскольку его задачей является создание новой власти через Учредительные собрания. Объясняли, что если Россия заключит с Германией сепаратный мир, то от нее отвернутся все союзники, без которых она не способна ликвидировать разруху. В то же время большевики обвинялись в намерениях заключить сепаратный мир, который на руку немцам. В целом довольно трудно было разобраться, какая из партий придерживается более правильной позиции. Я больше склонялся в сторону эсеровской, и у меня сложилось определенное убеждение в необходимости поддержки Временного правительства. Мне казалось, что Временное правительство создаст такую власть, которая нужна народу, а Учредительное собрание выберет нового царя, опирающегося на Думу и земства».

В сентябре 1917 года партизанский отряд Анненкова перешел в распоряжение штаба 1-й русской армии. Но к тому времени уже не штаб командовал армией, а армейский комитет из представителей солдат, казаков, офицеров, потом и партизан. Атаман действовал по известной пословице: ласковый теленок двух маток сосет. Он, в отличие от других офицеров, не стал игнорировать распоряжения комитета, гибко лавировал в сложной обстановке реального двоевластия. И вскоре погоны есаула заменил погонами войскового старшины.

Известие об Октябрьском перевороте и свержении Временного правительства большой неожиданностью для Анненкова не стало. Впрочем, многие тогда считали, что Советы пришли к власти ненадолго, ибо они не опирались на поддержку армии, казачества, народа. Потому и особого беспокойства поначалу не отмечалось. Тем более что в декабре 1917 года по распоряжению армейского совета партизанский отряд Анненкова откомандировывался в Сибирь на расформирование.

До Омска предстояло «следовать с оружием и амуницией». Приказ гласил, что ввиду прекращения боевых действий на фронте все пехотные части должны отправиться в тыл, кавалерийские части регулярной армии — демобилизоваться, а казачьи — вернуться в Омск и там расформироваться.

Распоряжение, учитывая сложность обстановки в стране и армии, мягко говоря, странное. Эшелоны солдат при полном вооружении должны были проследовать через всю страну… на расформирование. Неужели этого нельзя было сделать на месте? Сегодня понятно, что сибиряки тогда стали крупной картой в политической игре. И не для разоружения везли их за несколько тысяч верст, а для формирования первых ударных отрядов белой армии.

Видимо, не оставили такой вариант без внимания и новые власти. Сначала в Орше, а затем в Пензе эшелон задерживали, требовали разоружиться. Но оба раза якобы после переговоров с центральным правительством в Петрограде эшелон пропускали дальше. Еще одна задержка произошла в Самаре, но там вопрос о разоружении уже не поднимался. Более того, местные власти предложили атаману принять с отрядом участие в демонстрации для «оказания Советам моральной поддержки». Он согласился. После прохождения маршем по городу эшелон в полном составе проследовал дальше.

В Омске выяснилось, что сюда уже прибыли восемь казачьих полков при полном вооружении. А власть в городе с грехом пополам делили Войсковое Сибирское правительство во главе с атаманом Копейкиным и Совет рабочих и солдатских депутатов. И сразу началось. Совет издал приказ прибывшим с фронта частям разоружиться, разойтись по своим домам. Войсковое же правительство призывало не расформировываться. Одни казаки заняли сторону правительства, другие подчинились приказу Совета.

В трудном положении оказались офицеры. С упразднением чинов и званий, с расформированием армии они лишались всяких средств к существованию. Им просто некуда было идти, и многие готовы были предложить свои услуги любому, кто давал хоть какую-то возможность заработать, то есть служить, ибо ничего другого делать они, откровенно говоря, не умели. Советы своими решениями вынудили офицеров бороться за восстановление своих прав, положения в обществе с оружием в руках, понятное дело — вовсе не на стороне отказавшейся от их услуг новой власти.

Вскоре Омский Совет объявил, что если прибывшие с фронта части в течение трех суток не сдадут оружие и не разойдутся по домам, они будут объявлены вне закона. Одновременно было распущено Войсковое Сибирское правительство. После этого в начале января 1918 года на небольшой железнодорожной станции вблизи Омска состоялось нелегальное собрание командиров войск, не подчинившихся Советам. На нем решили разойтись по близлежащим станицам и ожидать дальнейших распоряжений. Из всего казачьего войска осталось всего 6–7 малочисленных групп, в том числе и под командованием Анненкова.

«Мой отряд, насчитывавший 24 человека, расположился в шести верстах от Омска, в станице Захламлинс-кой. Чтобы привлечь на нашу сторону колебавшихся казаков, отряд произвел налет на Омский казачий собор, откуда удалось похитить «Знамя Ермака» и «Войсковое знамя трехсотлетия Дома Романовых». Опасаясь репрессий за произведенный налет, я вместе с отрядом ушел к городу Кокчетаву, затем дальше, в Киргизскую степь.

До меня дошло известие, что за тот налет против нас хотели послать карательный отряд, но этому воспрепятствовал Омский Совет, дабы не обострять отношения между казаками и населением города. Когда все успокоилось, мы вернулись к Омску и расположились в 21 версте, в станице Мельничной. К нам сразу же стали приезжать казаки-добровоольцы, часть которых была уже с оружием и лошадьми. Численность отряда вскоре превысила 200 человек, но оружия не хватало. Примерно в марте в отряд вступила организация «Тринадцать». Это оказалась хорошо вооруженная группа. Вскоре по моему приказу она произвела налет на войсковые казачьи склады в Омске. Это позволило довооружить отряд и открыто выступить против Советов.

Начало боевых действий отряда относится к апрелю — маю 1918 года. Когда мне сообщили, что в 100 верстах от Омска находятся чешские войска, я немедленно вступил в перебговоры для соединения с ними. Мне удалось установить связь с начальником эшелона чешских войск майором Чануша. Он сообщил, что чехи получили распоряжение занять всю Сибирскую железнодорожную магистраль, объявить мобилизацию по Сибири для борьбы с большевиками и продолжения войны с германцами.