Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Крепко написано, что тут скажешь. Только вот простит ли Господь Бог бывшего Генерального штаба полковника за его двуличие? Ибо все предшествующие годы Колесников превозносил атамана как непревзойденного лидера белоэмигрантского движения в Китае. Но, как говорится, от любви до ненависти. Иначе отреагировало на случившееся шанхайское «Новое время»:

«Итак, — констатирует в письме в редакцию 24 апреля пожелавший остаться инкогнито «старый патриот», — доблестный атаман Анненков, блестящее прошлое которого принадлежит золотым страницам русской истории и не может быть отнято, вместо блестящей в будущем роли освободителя Родины от Третьего Интернационала перешел в его лапы. Сдали нервы у атамана. Иди, атаман, той дорогой, которую ты избрал сам. За те победы, которые ты вынес в германской войне, мы, низко опустив головы, только скажем: иди атаман, с миром — ни один камень от истинных патриотов не будет брошен в твою голову. Там, далеко, в стране диких масок, ГПУ, Чека и Чинов, защищай Россию в дни тяжелых испытаний, как это сделал и генерал Брусилов. Ты, далекий, непонятый атаман Анненков, зачем взглянул ты на струпья эмиграции, а не в ее светлую душу под наносным злым недугом? Мы желаем избежать тебе страшных пыток и страданий. Мы готовили тебе лавры.

Пусть Бог пощадит тебя и сохранит твою голову».

На всякий случай в сноске под статьей редакция уведомила читателей, что не имеет официального подтверждения перехода Анненкова к большевикам и пока не доверяет этим слухам. Между тем эмигрантская пресса на все лады полоскала сенсационную новость, впадая то в одну, то в другую крайность. 25 апреля в «Шанхайской заре» опубликована статья «Правда о Борисе Владимировиче Анненкове»:

«Появившееся известие о «переходе» атамана Анненкова к большевикам, естественно, вызвало немало толков среди белых русских. Но, как теперь выясняется, совершенно ошеломляющее действие оказало это известие на партизан атамана Анненкова, находящихся в Шанхае. Никто не мог поверить правдоподобности его. Анненков и большевики? Умы всех знавших его никак не могли совместить эти два совершенно противоположных элемента. Для партизан атаман неизбежно ассоциировался с понятием непримиримости к большевикам, необходимости активной борьбы с ними. Человек, до самого последнего времени сохранивший чувство ненависти и брезгливости к власти убийц, грабителей и палачей русского народа. Таким он был, таким и остался. И понятны недоумение и растерянность при вести о «раскаянии атамана Анненкова».

Перед каждым стоял вопрос: как могло это случиться? Анненков не только в стане своих врагов, но и своих партизан зовет туда же! И, может, не у одного в душу заползла предательская мысль: не порали пересмотреть свои позиции по отношению к Советской власти, не ведется ли там действительно творческая созидательная работа по восстановлению могущества России, не строят ли большевики вопреки своему учению — вынужденные жизнью — национальную Россию, обновленную и возрожденную новыми идеями, новыми порывами творчества?

Многие партизаны не станут отрицать, что большое смущение внесли в их души как самый факт «раскаяний атамана Анненкова, так и его призыв возвращаться на Родину. Целью настоящей статьи является стремление рассеять это смущение, помочь сделать правильные выводы из факта нахождения Анненкова в стан большевиков и из его обращения.

Первое утверждение: атаман Борис Владимирович Анненков к большевикам не перешел. Он был насильственно сдан красным ставленником Фен Юйсяна — начальником его штаба генерал-губернатором провинции Кансу, где атаман проживал в последнее время.

Краткая история этого такова. После трехлетнего заключения в кошмарной тюрьме в Урумчи (китайский Туркестан, провинция Синьцзянь) Анненков переехал в соседнюю провинцию Кансу. Здесь он приобретает большие симпатии у генерал-губернатора, с которым заключает договор об улучшении породы лошадей. Всем известна прекрасная конюшня лошадей атамана Анненкова, которую ему удалось сохранитъ. Решив одновременно заняться и земледелием, Анненков выехал с этой целью по направлению к Тибету и обосновался в 100 милях от Ланьчжоу-фу. Все шло хорошо, пока провинция Кансу не стала подвластной маршалу Фен Юйсяну, который сразу назначил своего начальника штаба генерал-губернатором. Под влиянием директив советских частей в Китае и Монголии Фен приказал в декабре 1925 года арестовать Анненкова, предварительно предложив ему перейти к красным, на что атаман, по словам русских офицеров, находившихся в провинции Кансу, ответил: «Лучше расстреляйте меня здесь».

В дальнейшем сведения о насилии, произведенном над Анненковым, подтвердились, и его друзья в Шанхае обратились к комиссару по иностранным делам с просьбой содействовать освобождению атамана. От проживающего в Ланьчжоу-фу друга Анненкова 17 апреля с.г. было получено письмо, где он пишет, что атаман и его бывший начальник штаба Денисов по-прежнему находятся в тюрьме и их принуждают ехать на «свидание» в Баоту — пункт на пути к расположению красных войск. Совесть партизан может быть спокойна. Атаман Анненков не перешел к красным — над ним совершено насилие. Это обычный прием Советской власти — как всегда в таких случаях, красные заставили его написать то, чему он сам, конечно, не верит. Здесь были какие-то исключительные обстоятельства, остающиеся для нас пока тайной. В своих обращениях атаман взывает к чувству долга перед родиной, любви к ней и т. д. Слишком часто у него повторяется «родина». Но какая же родина может быть у интернационалистов? Они так много поработали над тем, чтобы вытравить понятие о родине, чтобы атаман, будучи умным человеком, не понимал, какую цену мы придадим его словам о родине при существовании Советской власти.

Дальше Анненков пишет, что Советская власть «проводит работу». Где же атаман увидел это «строительную работу»? В тюрьме Ланьчжоу-фу или в монгольском штабе красных? Слышим, атаман, понимаем тебя, но «строительной работе» красных не верим.

Какое же отношение мы должны иметь к «раскаянию» атамана Анненкова? Только одно. От всей души выразим ему наше сочувствие и пожелаем ему поскорее освободиться от нравственных мук, происходящих от роковой, может быть, необходимости подписываться под сим, против чего восстает и возмущается его душа. Атамана Анненкова нет среди партизан. Но славные традиции, сильный дух и непреклонная воля в борьбе с врагами родины — большевиками, вдохновленные атаманом Анненковым, останутся, а характер его писем еще более укрепит партизан в этой воле».