Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

— Что происходит? — почему-то выразил он свое недовольство Молотову. — Что там творится у Павлова? У него нет связи со штабами армий?

Через несколько дней специальным поездом на Западный фронт приехал маршал Ворошилов. Павлов в это время, как и несколько предшествующих суток, находился в войсках. Узнав, что его вызывают для доклада, командующий фронтом тотчас же явился к вагону Ворошилова. Постучал, открыл дверь. В вагоне он увидел еще одного заместителя наркома обороны — маршала Шапошникова.

— Товарищ Маршал Советского Союза… — приставив ладонь к козырьку, прямо с порога начал он в некоторой растерянности, еще не представляя, кто из них здесь старший.

Руки генералу Ворошилов не подал и кивком головы пригласил к разложенной на столе карте:

— Показывай, что тут у тебя творится.

Павлов начал излагать обстановку. Ворошилов уже составил об этом определенное представление со слов Шапошникова, который несколько дней находился на Западном фронте и ввел его в курс дела. Но услышав все это от командующего, Ворошилов вдруг взорвался:

— То, что от немца все драпают, и без тебя понятно! Немец вон он — уже к Минску прорвался. А ты со своим штабом в лесу за Могилевом прячешься, за три сотни верст от границы.

— Так случилось… Войска ведут тяжелые оборонительные бои.

— Случилось! — яростно закричал Ворошилов. — А ты помнишь, Дмитрий Григорьевич, как жалобу на меня написал товарищу Сталину. Зажимаю твой рост, не даю двигаться молодым. Тебе доверили самый крупный и ответственный округ, и видишь, что из этого вышло? Да тебе не округ, дивизию нельзя было доверять!

— Простите меня, товарищ маршал. Простите дурака. Виноват я перед вами, — невнятно бормотал в ответ Павлов.

Так описал встречу Ворошилова с Павловым полковник Главного разведуправления РККАХ.-У. Д. Мамсуров, прибывший из Москвы вместе с маршалом.

Каждого военачальника сопровождала свита из десятка и более генералов и офицеров Наркомата обороны и Генерального штаба. Каких-то свидетельств их полезной деятельности в истории не сохранилось. Каждый из перечисленных военачальников был выше Павлова по должности, и можно представить, сколь осложнили они командующему и без того непростую жизнь. Крики, ругань, нервотрепка, одергивание, постоянное требование все новых решений, докладов и действий, вмешательство в управление войсками — вот этим они отметили свое пребывание на фронте. Более того, некоторые из них лишь прибавили головной боли не только Павлову, но и Наркомату обороны страны. Наверное, этим во многом объясняется нелепость ряда последующих приказов и директив командующего фронтом.

Так, Павлов потребовал, чтобы 24 июня ударная группировка в составе 6-го и 11-го мехкорпусов под командованием заместителя командующего фронтом генерала И.В. Болдина продолжила «решительное наступление на Гродно и, овладев городом, продолжала наступать по обеим берегам реки Неман до границы. Командарму Кузнецову, 85-ой и 56-ой дивизиям также атаковать противника в общем направлении Гродно, затем продолжать наступление.

Одно дело повернуть назад роту, батальон, но как заставить сделать это целую группировку из семи-восьми дивизий, в составе которой десятки тысяч человек? Думается, даже не обладая знаниями оперативного искусства, можно сообразить, что для перехода войск от тяжелых оборонительных боев и беспорядочного отступления под натиском превосходящих сил противника в масштабное «решительное наступление» требуется время, подготовка, а главное — силы, средства, материально-техническое и боевое обеспечение действий. Ничего этого командование не имело.

Выполняя полученный приказ, конно-механизированная группа под командованием Болдина предприняла попытку наснести контрудар, но уже на исходных позициях подверглась массированным налетам немецкой авиации. Тем не менее она сумела сковать значительные силы противника и ценой огромных потерь на несколько дней задержала продвижение немцев. Группировка 3-й армии Кузнецова и взаимодействовавших дивизий оказалась под угрозой окружения.

На второй день войны, 23 июня, своей шифровкой Павлов устроил настоящий разнос командующему 10-й армией генералу Голубеву:

«Почему мехкорпус не наступал? Кто виноват? Немедля активизируйте действия, не паникуйте, а управляйте. Надо бить врага организованно, а не бежать без управления. Исправьте свои ошибки. Запомните, если вы не будете действовать активно, Военный совет больше терпеть не будет».

Перейти в наступление, решительно атаковать, уничтожить… Вот основные призывы командующего фронтом, обращенные к подчиненным войскам. А враг занимал один рубеж за другим, захватывал города, уже бомбил белорусскую столицу. Между Белостоком и Минском в окружение попали 11 советских дивизий. Общие потери наших войск за первые дни войны превысили 350 тыс. человек.

По свидетельству самих немецких генералов, наступление танковых групп армий «Центр» развивалось настолько стремительно, что это стало предметом беспокойства самого фюрера. В германском генеральном штабе едва успевали наносить на карту занимаемые рубежи. Как отмечал генерал Гальдер, когда 29 июня 1941 года главнокомандующий сухопутными войсками вермахта указал Гудериану в качестве очередного рубежа Бобруйск, войска группы армий «Центр» уже его миновали и в нескольких местах подходили к Днепру, откуда открывался прямой путь на Смоленск. Немецкое командование буквально запуталось в оценках обстановки из-за хаоса и беспорядочности отступления наших войск и никак не могло определить, где и каким образом советские войска восстановят фронт.

25 июня Павлов отдал распоряжение командующим всех четырех армий начать отход на восток. При этом ставилась задача «предстоящий марш совершить стремительно, по 60 км в сутки, чтобы за двое суток оторваться от преследующего противника и организовать оборону на новых рубежах».

Даже простому штатскому человеку ясно, что невозможно за двое суток преодолеть 120 километров по избитым дорогам под непрерывными бомбежками, артобстрелом. Автотранспорта почти не осталось, пушки тащили на руках. Пешие колонны с обозами, на которых везли раненых, были отличными мишенями для нападения с воздуха. К тому же двадцать дивизий 3-й и 10-й армий уже находились в окружении, из которого потом удалось вырваться только пяти, причем с тяжелыми потерями. Та же участь постигла и войска белостокской группировки. Все они оказывали упорное сопротивление, сковывая значительные силы врага. 28 июня две ударные группы противника замкнули кольцо окруже-ния и захватили Минск.