Ребекка Солнит - Мужчины учат меня жить [litres]

Нередко историю борьбы за права женщин и феминизма излагают так, будто речь идет о человеке, который должен был дойти до последнего рубежа или не смог сделать достаточно, чтобы добраться до него. В период вокруг 2000 года многие люди, казалось, утверждали, что феминизм проиграл или что времена его прошли. С другой стороны, в 1970-е прошла замечательная феминистская выставка под названием «Ваши пять тысяч лет позади». Это была пародия на воззвания радикалов к диктаторам и тоталитарным режимам: ваши (столько-то) лет позади. Но был в этом и важный смысл.

Феминизм – это попытка изменить нечто очень старое, очень распространенное и глубоко укоренившееся во многих, а то и в большинстве, культур по всему миру, в бесчисленных учреждениях и почти во всех домах нашего мира. Именно в последних, полагаем мы, все начинается и кончается. За последние сорок-пятьдесят лет произошли фантастические изменения. И если все не изменилось навеки и не останется таковым навсегда – это совсем не свидетельствует о провале. Путь женщины – это путь длиной в тысячу миль. Через двадцать минут после первого шага ей заявят, что впереди у нее еще девятьсот девяносто девять миль и до цели ей никогда не добраться.

Просто нужно время. На пути будут веховые камни; однако по этому пути идут очень многие в своем собственном темпе, иные пытаются остановить тех, кто движется вперед, – а кто-то идет назад или даже еще не выбрал направление. Порой и в нашей собственной жизни мы движемся не туда, терпим неудачи, продолжаем, пробуем вновь, теряемся, иногда можем сразу прыгнуть на большое расстояние, находим то, о чем и не подозревали, что ищем это; и все еще поколение за поколением несем в себе противоречия.

Дорога – идеальный образ: ее легко себе представить. Однако он может вводить в заблуждение, давая понять, будто история изменений и преобразований – это нечто линейное, словно бы Южная Африка, Пакистан, Швеция и Бразилия всегда двигались синхронно, в унисон. Мне нравится еще одна метафора – не прогресса, но необратимых изменений. Это ящик Пандоры или, если хотите, джинны в бутылках из восточных сказок. В мифе о Пандоре обычно делают акцент на опасном любопытстве женщины, открывшей кувшин – да, именно кувшин, а вовсе не врученный ей богами ящик, – и тем самым выпустившей на волю все зло мира.

Иногда акцент делают на том, что осталось в кувшине, – это надежда. Но сейчас мне интереснее всего то, что, подобно джиннам, мощным духам из арабских сказок, силы, освобожденные Пандорой, уже не вернутся обратно в кувшин. Адам и Ева вкусили плодов древа знания – и уже не обретут прежнего неведения. (В некоторых древних культурах Еву превозносили за то, что благодаря ей мы обрели человечность и сознание.) Пути назад нет. Можно отменить репродуктивные права, которые женщины получили в 1973 году по результатам судебного процесса «Роу против Уэйда». Тогда решением Верховного суда США были легализованы аборты – вернее сказать, постановили, что женщина имеет право распоряжаться собственным телом, что исключало возможность запрета абортов. Но нельзя так просто отменить идею о том, что у женщин есть определенные неотъемлемые права.

Интересно, что, доказывая законность репродуктивных прав, судьи ссылались на Четырнадцатую поправку – поправку к конституции США, принятую в 1868 году, после Гражданской войны, и утверждающую права и свободы тех, кто до войны был рабами. Взглянем же на движение против рабства – в его рядах состояло много женщин и звучали феминистские идеи, – которое и стало основой для Четырнадцатой поправки. И посмотрим, как более века спустя эта поправка служит именно женщинам. Фразу «цыплят по осени считают» можно понимать и в том смысле, что за плохие деяния всегда воздастся; но иногда возвращающиеся птички – это благо.

А вот идеи, однажды выпущенные на свободу, уже не вернутся в кувшин или ящик. Революции чаще всего порождены именно идеями. Можно пытаться отменять репродуктивные права, как и поступают консерваторы в своих ответных речах на выступления президента «О положении страны», но убедить большинство женщин в том, что им не полагается права распоряжаться собственными телами, вам не удастся. За переменами в сердцах и умах следуют и реальные изменения. Иногда это они носят юридический, политический, экономический, экологический характер; но происходят они не обязательно, ведь большое значение имеет баланс власти. Так, к примеру, большинство опрошенных американцев хотели бы видеть в действии экономическую политику, весьма отличную от нынешней. Большинство выступает за радикальные меры против изменения климата в большей мере, чем корпорации, ответственные за соответствующие решения, и люди, их принимающие.

Но в социальной сфере воображение – это источник большой силы. Особенно впечатляющие события происходят в сфере прав геев, лесбиянок и трансгендерных людей. Менее полувека назад человек, хоть немного отличающийся от строго гетеросексуального, считался либо преступником, либо душевнобольным, либо и тем и другим и подлежал жестокому наказанию. И от такого отношения не только не было защиты – нетипичного человека ждало преследование и изоляция по закону.

Перемены в этой сфере, произошедшие в наши дни, часто представляют как историю изменений в законодательстве: как результат конкретных кампаний, направленных на изменение законов. Но возможными они стали благодаря переменам в умах людей, постепенно сведшим на нет невежество, страх и ненависть – иначе говоря, гомофобию. Среди американцев гомофобия проявляется все меньше и все реже – чаще она свойственна пожилым, чем молодым. Это происходит благодаря изменениям в культуре, а также тому, что множество квир-людей «вышли из шкафа» и смогли стать сами собой в обществе. Сейчас, когда я это пишу, молодую лесбийскую пару выбрали королевами выпускного бала в южно-калифорнийской школе, а двух парней-геев признали самой симпатичной парой школы в Нью-Йорке. Быть может, это обычные школьные игры в популярность, но еще совсем недавно подобное было бы невозможно в принципе.

Важно отметить (как уже отметила я в эссе «Похвала угрозе» в этой книге), что сама идея возможности брака для двух людей одного гендера стала реальной лишь потому, что феминистки вывели брак из той иерархической системы, в которую он был заключен, и определили заново как отношения равных. Тех, кого пугает идея равноправия в браке, обычно не устраивает и идея равенства в гетеросексуальных парах. Освобождение – «заразный» процесс: вспомним, что «цыплят по осени считают».