Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Голливуд трижды объявлял о подготовке фильмов на тему Испании. Сюжеты «Солнечных каникул» (Universal) и «Испанского омлета» (MGM) неизвестны: в любом случае оба проекта канули в небытие. Зато анонсированный Зануком «Алькасар» (Fox) вызвал бурю эмоций. Оборона тысячей мятежников толедской крепости Алькасар от десятитысячных сил республиканцев — один из ключевых мифов франкистской пропаганды, превозносившей подвиг якобы юных «кадетов».

Курировал фильм легендарный херстовский репортер Никербокер, побывавший на всех войнах, выпавших на его век. Друг Дюранти, но антикоммунист, он получил Пулитцеровскую премию за критические репортажи о Первой пятилетке. Противник нацизма, покинул Германию после победы Гитлера. Испанскую войну освещал со стороны мятежников, но Франко отверг просьбу прикомандировать его к марокканским подразделениям, а попытка нелегально проникнуть в Испанию из Франции стоила 36-часового ареста в Сан-Себастьяне. Сам того вряд ли желая, Никербокер своим интервью с Гонсало де Агилерой Мунро, пресс-атташе Франко (Washington Post, 10 мая 1937-го), способствовал делу антифашизма больше, чем дюжина коминтерновцев. Мунро вещал о «расовой войне господ против рабов». Предвкушал расстрел пятидесяти тысяч «рабов» после взятия Мадрида. Мунро был безумен в буквальном смысле слова — в 1964 году он застрелит двух своих взрослых сыновей и отправится угасать в психиатрическую клинику, — но пока его безумие никого не смущало.

В хоре возмущенных «Алькасаром» голосов выделялся голос великого кинокритика-коммуниста Айвара Монтегю, опубликовавшего открытое письмо Зануку (New Theater and Film, март 1937-го). Выказывая уважение великому продюсеру, британец как бы опровергал его искренние заблуждения. Вы думаете, что снимете фильм о горстке героев? Нет, вы собираетесь восславить «вооруженных до зубов предателей»: не героических мальчишек — хладнокровных убийц. Тех, кто, проиграв уличные бои с безоружным народом, увел в крепость на забаву и расправу женщин-заложниц. Тех, кто соревновался в снайперской меткости, расстреливая со стен Алькасара простых горожан. Тех, наконец, чье вызволение из осады марокканцы отметили, забрасывая гранатами и поджигая госпитальные палаты с ранеными республиканцами. Завершалось письмо грозно: «Наступит день, мистер Занук, когда вы об этом пожалеете». Занук поразмыслил и похоронил замысел «Алькасара».

Тем временем, зайдя в тупик, Вангер по совету Клёрмана вызвал из Нью-Йорка Лоусона: два года не имея заказов в Голливуде, он предавался политике и театру (его пьесу как раз ставила «Группа») на Восточном побережье.

Удачно, однако, все совпало: Лоусон смог приступить к руководству голливудским обкомом, а Вангеру предложил «замысел кульминационной ситуации»:

Морской порт, находящийся в руках лоялистов, окружен с суши армиями Франко, а с моря блокирован немецкими и итальянскими субмаринами. Население умирает от голода; люди узнают, что корабль с продовольствием пытается проникнуть в порт, и мы наблюдаем их лица, когда они собираются на холме, чтобы наблюдать за морем. Возникают слухи о том, что корабль потоплен. Однако ему удается прорваться через блокаду и благополучно войти в порт.

Лоусон подразумевал советское судно и фильм воображал тоже в советском духе, с народной массой в качестве главного героя. Но при всей благожелательности продюсеров народ не мог быть главным героем в фильме с участием Генри Фонды и Мадлен Кароль: или масса — или звезды.

В феврале 1937-го Брин предупредил Вангера, что санкционирует съемки, если стороны конфликта нельзя будет идентифицировать: униформа солдат не должна ничем напоминать униформу республиканцев или франкистов, а любые лозунги, политические дискуссии и слово «фашисты» исключены. Действие фильма, хотя все и понимали, что речь идет об Испании, разыгрывалось в некоем царстве, некоем государстве. «Блокада» (премьера — 17 июня 1938 года) — не столько антифашистский манифест, сколько шпионская вампука, едва ли не дискредитирующая борьбу с пятой колонной. Фермер Марко и пастух Лео сбивались с ног, обезвреживая фокусников-шпионов и официанток-вредительниц. Побеждала любовь: белокурая белоэмигрантка Норма, втянутая папой-антикваром в шпионаж, раскаивалась и не выполняла приказ взорвать судно с продовольствием.

Засыпанные взрывом в бомбоубежище герои разговаривали примерно так: «Марко, зачем вы застрелили моего отца?» — «Ах, оставьте, Норма, сейчас не время для грустных разговоров».

После таких диалогов нелегко всерьез воспринять ни фразу Марко «Эта земля наша, и никто у нас ее не отнимет», ни риторический вопрос в финале, брошенный в лицо зрителям: «Где совесть мира?»

Вся политическая составляющая фильма свелась к этим двум репликам.

Однако фильм запретили и в Болгарии, Германии, Испании, Италии, Литве, Португалии, и в тайно сочувствующих фашистским державам Гватемале, Перу, Сальвадоре, и в будущих жертвах: Сингапуре, Польше, Югославии, Чехословакии. Эти запреты наносили Вангеру существенный финансовый урон, но еще хуже дела шли на национальном рынке.

Одни только лавинные расторжения контрактов владельцами кинозалов, напуганными слухами о фильме как красной пропаганде, стоили Вангеру 130 тысяч долларов. Был отменен торжественный прием в Китайском театре Граумана. МОТР запретило киномеханикам показывать «Блокаду». Несмотря на избыток христианских символов и подчеркнутое благочестие героя, фильм осудили католические организации и «Легион благопристойности». Католик Джон Форд, авторитетнейший — с двадцатилетним стажем — член «Легиона», отмежевался от единомышленников, но его одинокий голос ничего не мог изменить. Из 38 прокатчиков и продюсеров, высказавшихся на страницах Motion Picture Herald весной 1939-го, 36 осудили «пропагандистский опус». Результат дискуссии был предопределен личностью издателя Мартина Куигли, соавтора кодекса Хейса. Но самым досадным было то, что дискуссию спровоцировал сам Вангер, заявив в Los Angeles Times (24 февраля 1939-го):

Кодекс отлично работает, когда речь идет об эскапистских фильмах, на которые он и был нацелен. Но когда его применяют к фильмам, пытающимся иметь дело с актуальными проблемами, заботящими мир, в котором мы живем, все идет наперекосяк. Демократия зависит от непринужденного и незамедлительного распространения идей и мнений. Кино — одно из потенциально величайших орудий сохранения демократии. Но, если его стреножат и взнуздывают, если оно не может говорить правдиво и свободно о великих проблемах, оно становится оружием, направленным против демократии.

Вызов Вангера, подцепившего, как вирус, агитпроповский тезис об искусстве-оружии, принял Глава RKO Джордж Шефер. Он посоветовал продюсеру, раз тому невтерпеж заниматься пропагандой, снимать кино и арендовать залы на собственные средства, а не на деньги акционеров.