Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Это был не то чтобы дисбат, но отстойник для смутьянов — нацистов и коммунистов, — все время балансировавший на грани взрыва. Хэммету повезло: он провел там всего десять дней. Узнав о лагере, Элеонора Рузвельт поговорила с мужем, и «лагерников» раскидали кого куда.

Хэммет очутился на Адаке, острове Алеутского архипелага, часть которого лишь недавно очистили от японского десанта. Познакомившись с однополчанами, он понял, что это еще одна ссылка для левых. Генерал Гарри Томпсон, начальник базы, занимавшейся главным образом радиоперехватами, оказался поклонником палпа и лично Хэммета. По его инициативе «Дедуля» создал и пятнадцать месяцев редактировал гарнизонную газету и сочинил брошюру «Битва за Алеутские острова», между делом перечитывая Ленина, Гейне и Сименона. Капеллана он шокировал божбой на страницах газеты «Адакинец», майора-инспектора — тем, что беседовал с ним, возлежа на редакторском столе, а весь гарнизон — тем, что два из восьми сотрудников газеты были неграми.

ФБР не то чтобы уступило армии в бдительности, но выставило себя в нелепейшем свете: битых два года тщетно разыскивало Хэммета, не известным науке способом ускользнувшего (не в Москву ли?) от топтунов. На запросы ФБР армия упорно отвечала, что никакого Дэшила Хэммета в ее рядах не числится. Дело в том, что в армейском формуляре его имя записали с ошибкой: Dashiel, а не Dashiell.

Какое же счастливы были джи-мены, получив весной 1944-го информацию, что Хэммет разгуливает по Нью-Йорку! Не веря, что инвалида взяли в армию, ФБР завело дело о незаконном ношении униформы.

Уследи ФБР за Хэмметом, никакой «Адакинец» ему бы не светил. Озабоченное тем, чтобы коммунистов держали подальше от идеологической работы, ФБР помешало переводу унтер-офицера Ирвина Шоу из действующей армии в редакцию армейской газеты Stars and Stripes. При этом Гувер в письме, адресованном в Министерство обороны, почему-то произвел «подручного Хеллман» Шоу в полковники.

Коммунист Роберт Мельцер был ассистентом Чаплина (и не указанным в титрах соавтором сценария «Великого диктатора»), со-сценаристом и руководителем второй съемочной группы так и не законченного бразильского фильма Орсона Уэллса «Все это правда» (1942). Уэллс назвал его лучшим из сценаристов, с которыми работал. Джазовый пианист, Мельцер лучше кого бы то ни было мог проникнуться духом бразильской музыки, которой был посвящен фильм. С Уэллсом он еще успел поработать на радиосериале «Хеллоу, американцы!» (1942–1943) и мелькнуть в шпионском нуаре «Путешествие в страх» (1943). Несмотря на молодость он, кажется, имел на «гигантов» политическое влияние и вместе с Дэниелом Джеймсом убедил Чаплина исключить оскорбительные намеки на Сталина из финальной речи еврейского цирюльника, а Уэллса в марте 1941-го подбил выступить в защиту Гарри Бриджеса.

Вступить в «бригаду Линкольна» Мельцеру помешала семья. Теперь его мечта бить фашистов исполнилась. Тридцатилетний рейнджер участвовал в страшной высадке 6 июня 1944-го на нормандском Омаха-Бич. 21 августа, в боях за Брест, разведывательный патруль, которым он командовал, погиб в засаде.

Гильдия сценаристов учредила приз его имени «за гражданское мужество, проявленное при защите свободы слова и прав писателей». Среди первых лауреатов были красные Карл Форман («Мужчины», 1950), Россен («Вся королевская рать», 1949), Миллен Бранд («Змеиная яма», 1948). В 1951-м ФБР докопалось не только до партбилета Мельцера, но даже до его юношеского, написанного в 1935-м пятиполосного текста о «коммунистическом искусстве» в журнале Калифорнийского университета. Мельцера посмертно репрессировали, уничтожив премию — она возродится только в 1991-м.

Злой рок преследовал братьев Ларднер. Вслед за Джеймсом, павшим в Испании, ушел навстречу своей смерти Дэвид. «Негодный» по близорукости, он устроился в ДВИ, добился в июле 1944-го направления в Лондон, а оттуда, в сентябре, — во Францию. В октябре, через несколько дней после выхода в New Yorker его первого репортажа, Дэвид с коллегой возвращались из только что отбитого у немцев Аахена в расположение части. В ночи джип, шедший с погашенными фарами, съехал на минное поле.

В Голливуде так мало писателей — большинство ушло в армию, — что там заключают долгосрочные контракты с любым, кто способен грамотно написать хоть одну фразу по-английски. — Variety, 1943 .

Красных на Бродвее оставалось все меньше.

Скляр дебютировал в Голливуде «Городом без мужчин» (1943) — фильмом о женщинах, которые снимают жилье поблизости от тюрьмы, где мотают срок их мужья. Мальц адаптировал роман Грэма Грина о наемном убийце («Оружие для найма», реж. Фрэнк Таттл, 1942), впервые выведя на авансцену криминального жанра киллера — «шестерка», отиравшаяся прежде на заднем плане, выросла в полноценного героя. Более того — в посланца рока, излучающего метафизическую жуть. Вместе с Мальцем в Голливуд переехала его жена Маргарет Ларкин — поэтесса, бард, ветеран профсоюзных боев: это она сочинила титры к «Забастовке текстильщиков в Пассаике» (1926).

В 1943-м к ним присоединился коммунист Джон Берри, игравший в «Меркурии» с первого его дня. Уэллс называл его своим «духовным сыном» и, приступив к «Кейну», оставил театр на его попечение. Берри с горьким удовольствием вспоминал, как Уэллс будил его среди ночи, чтобы отправить на поиски чего-то срочно потребовавшегося — например американского флага. Если поиски не увенчивались успехом, Уэллс рокотал: «Неужели и ты предал меня?!»

В 1943-м звонок представителя Warners раздался в нью-йоркской квартире Бесси, едва сводившего концы с концами. Он вообще не был драматургом, а к театру — не считая опыта критика — имел только то отношение, что в юности неудачно выступил в агитпроповском спектакле в роли куклуксклановца. Еще до Испании он пытался пробиться в кино. Кайл Крайтон «одолжил» ему агента: тот разослал на студии новеллы Бесси и получил отказ. «Он высоколобый. Нам такие бесполезны».

Его «Людей в бою» (1939) горячо лоббировал Хемингуэй. Книгу признали лучшим рассказом о войне в Испании, New York Times удостоила ее беспрецедентной полосной рецензии. Но книге фатально не повезло: она вышла в первую неделю сентября 1939-го. Людей слишком тревожила разразившаяся война, чтобы читать о войне, уже закончившейся. А после пакта «сталинисту» Бесси оставалось лишь писать рецензии для коммунистической прессы: в респектабельные издания дорога была заказана.

Понятно, почему Бесси бросил трубку, приняв звонок за злой розыгрыш: агент, к счастью, проявил настойчивость. Понятно, почему, когда продюсер Джерри Уолд с ходу заказал адаптацию пьесы о хорошо знакомом Бесси бруклинском порте, тот сказал ему, что он бредит. (В 1936-м Бесси как профсоюзный репортер участвовал в забастовке моряков, а его первая жена организовала столовую для стачечников.)