Алексей Кочетков - Черное солнце Украины

Любой социальный субъект является представителем определённой социальной группы. В связи с этим возникает вопрос: от имени какой социальной группы говорит интеллектуал-теософ? Используя терминологию Джона Кейнса, такая группа может быть названа «средним классом». Теософская критика общества, утратившего связь с традицией, по сути, является требованием предоставления среднему классу властных полномочий.

Эмпирическое наполнение термина «средний класс» менялось с течением времени. Во эпоху появления «Тайной доктрины» большинство среднего класса — это представители рантье — лица, живущие за счёт ренты, то есть доходов, получаемых с капитала. Специфика социальной ситуации западноевропейского рантье последней трети XIX века в том, что, с одной стороны, представитель этой группы обладает возможностью относительно избыточного потребления, но, с другой стороны, такие возможности созданы не им самим, а получены по наследству: капитал, за счёт которого живёт рантье, сформирован его предками. В подавляющем большинстве случаев рантье не принимает участия в принятии экономических решений, связанных с управлением капиталом, но, при этом, жизнь не заставляет его «отчуждать» собственное существование в сферу трудовой деятельности. По сути, жизнь рантье — есть свободное время, которое тратится на цели, не связанные с повседневным трудом [611]. Это обстоятельство предрасполагает его к «упражнениям» в сфере интеллектуальной и эстетической деятельности, но не принуждает к тому, чтобы эта деятельность требовала соответствующей квалификации. Рантье, как правило, не интегрирован в формальные структуры идеационного производства. Ему не нужно в целях обеспечения своего существования заниматься преподаванием — школьным и университетским или активно участвовать в жизни научных организаций и сообществ. Его уровень зна-ний зависит, во многом, от случайной информации, которую он получил так же случайным образом.

В эту социальную ситуацию вписываются и теософские концепции конца XIX — начала XX века. По сути, подобные концептуальные модели являются всего лишь следствием отсутствия фундаментального исторического и религиоведческого образования их авторов. «Исторические построения основоположников теософии лишены каких-либо серьёзных доказательств, зиждутся на грубых, невежественных и фантастичных фальсификациях» [612]. Дефицит знаний в данном случае компенсируется «логикой здравого смысла» — главным инструментом теоретического дилетантизма.

Результатом творческих усилий Елены Блаватской стала, в частности, идея «Центрального незримого Солнца». Это «центральное Солнце» есть «незримый центр Вселенной, причина и начало всего бытия, то, что гностики называли «творческим светом», а православные исихасты-паламиты — «светом Фаворским»» [613]. «Хаос прекращается в силу сияния Луча Изначального Света, рассеивающего полную Тьму при помощи великой магической силы Слова (Центрального) Солнца» [614]. Характеризуя действие Центрального Солнца, Блаватская использует метафору «чёрного света», что предвосхищает последующее переименование Центрального Солнца в Чёрное.

Связь Центрального Солнца с германскими мифологиями была постулирована самой Блаватской. «У Блаватской понятие «чёрного света» приписывается исключительно тайному арийскому учению, которое было вынесено с далекого Севера. Культовые обряды этого «центрального солнца» Блаватская связывала с легендарным древним народом, который якобы жил за полярным кругом» [615]. Дальнейшая «германизация» этой идеи стала лишь делом времени.

Уже в 1910 году австрийский поэт и оккультист Гвидо фон Лист пишет о «первоогне», который нельзя увидеть и который являлся, по его мнению, у арио-германцев Богом [616]. Именно фон Лист впервые соединил оккультизм и фёлькишское (народническое) движение Германии [617]. После 1908 года Лист публикует ряд работ, посвящённых рунам и другим символам, и приобретает всё большую популярность в националистических кругах, в том числе благодаря идее конфликта немецких и славянских национальных интересов. Его работы этого периода содержат многочисленные отсылки к «Тайной Доктрине» Блаватской. Он развивает идеи «арманизма» и новой пангерманской империи. Уклад в таком государстве предполагал жёсткое подчинение неарийцев арийским господам, а доступ к образованию и должностям должен был зависеть от расовой чистоты. Ариогерманская раса при этом освобождалась от всякого тяжёлого труда и занималась управлением.

В Третьем Рейхе пангерманистские коннотации в понимании сути Центрального Солнца были усилены. «Эмиль Рюдегер и Рудольф Мунд объясняли, что свет «Чёрного Солнца» придавал нордической расе особенные способности, и привлекали германскую мифологию, в которой упоминался бог молний Фарбаутр…Теперь небесное тело Чёрное Солнце уже нельзя увидеть, так как оно потеряло свою силу, то узреть его могут только высокодуховные личности» [618]. А в 1950-е годы наступило время Вильгельма Ландига, о котором упоминалось выше.

В современных интерпретациях символа «Чёрное Солнце» акцент, как правило, делается на теме соотношения индивидуального и общего в человеческом сознании. «Результат работы Чёрного солнца заключается в выжигании из души ложной индивидуальности, при которой остаётся только золотая или существенная первоматерия, нейтральная, с помощью которой достигается самость и продолжатся делание» [619]. «Мы связанны в своих глубоких психических слоях со Всемирной Душой, мы принимаем от нее космический Ur-свет. Эливагар, волны Эль Эдды, волны абсолютной силы. «Токи Ur-ceema неба». 2 формы этого Ur-ceema являются: более высоким колебанием, прекрасным как Аполлон (Авель — Phol — Бальдур) и тёмным аспектом Дионисийским (Каин — Chon-s — Дионис) Ницше видел там Ur-колебания Всемирной Души. — Наше бытие снова должно включиться в вечный Ur-принцип Всего. Об этом объединении со Всемирной Душой, СУБСТАНЦИЕЙ, «божественной природой Всего», знают высшая йога и мистика» [620].

В рамках политических идеологий подобные идеи интерпретируются в форме требования подчинения индивидуальной воли субъекта требованиям, исходящим от конкретного политического движения. Подобные требования осознаются как проявления «объективной необходимости», что, кстати, вполне сочетается с марксистским пониманием свободы как «осознанной необходимости». Воля и жизнь индивидуального субъекта должна быть подчинена политической цели; всё, что не связано с этой целью, должно быть осознано как несущественное и бессмысленное.

Сегодня символ «Чёрного Солнца» является «продуктом» двойной профанации, следствием перевода эзотерических смыслов в сферу экзотерики [621]. Первый раз такой перевод был осуществлён теософами, поэтами и оккультистами. В связи с этим можно в полной мере согласиться с жёстким выводом протодиакона Андрея Кураева: «Нужно быть идиотом, чтобы не понять, что «Тайная Доктрина», издаваемая миллионным тиражом, на деле не может быть тайной, а является обычной пропагандой. Увы, теософы, выдавая себя за хранителей «древних тайных учений», о которых они оповещают друг друга по газетам, похоже, именно за идиотов и считают всех окружающих» [622]. В реальной теософской практике изначально присутствует существенное противоречие: акцентируя внимание на ценности эзотерического и на необходимости его сохранения, теософ превращает в экзотерическое всё, к чему так или иначе прикасается.