Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Все семнадцать явились, как и было договорено, 7 сентября к Эйфелевой башне. Хотя некоторые и ворчали, что их держат в неведении относительно конечного места назначения, они охотно вылетели в Берлин. Браво, не встретивший на протяжении трех дней ни одного знакомого в Восточном Берлине, начал волноваться. У мексиканцев не оставалось денег платить за гостиницу и покупать еду. На четвертый день, когда Браво стоял у ресторана "Москва", кто-то похлопал его по плечу. Это был Гомез.

Выслушав отчет Браво о путешествии и финансовых трудностях группы. Гомез сказал: "Я посмотрю, что можно сделать. Погуляй немного и жди меня здесь через пару часов". Гомез вернулся в полдень с 1 000 долларов. "Принеси мне завтра фотографии для паспортов каждого члена группы, включая себя, — наказал он Браво. — Мы должны быть готовы выехать через три или четыре дня. До этого мы будем встречаться с тобой здесь ежедневно". На седьмой день их пребывания в Германии Гомез сказал Браво: "Мы едем завтра. Приведи всех в полдень на центральный вокзал Восточного Берлина".

На старом, темном, похожем на пещеру железнодорожном вокзале мексиканцев ждало четверо угрюмых северокорейцев. Они вручили каждому корейский паспорт с его фотографией и корейским именем. Взамен они потребовали, чтобы каждый из них отдал свой мексиканский паспорт и другие документы, указывающие на его личность. В 17 часов Гомез с мексиканцами сел в ночной поезд, идущий в Москву. Только лишь когда поезд тронулся, он рассказал им, что конечным местом назначения будет Пхеньян.

Таможенным и иммиграционным чиновникам, вошедшим в вагон на польской и советской границах, было совершенно ясно, что мексиканцы вовсе не были теми корейцами, которые были указаны в их паспортах. При приближении советского пограничника самый молодой из будущих партизан, Фелипе Пеналоза, испуганно вытащил из кармана корейский паспорт и мексиканский мобилизационный билет, который он по небрежности забыл отдать корейцам в Берлине. "Нет, нет!" — воскликнул русский, выхватив у него мексиканский документ. Но увидев испуг юноши, контролер улыбнулся, похлопал его по плечу и ушел, унося с собой его мобилизационный билет. Дорога была подготовлена КГБ очень тщательно.

В Москве мексиканцев встретили другие ссверокорейцы, которые отвезли их в гостиницу в посольских машинах, где они на протяжении пяти дней ожидали полета в Пхеньян. Естественно, всеми дорожными приготовлениями руководил КГБ. Но все путешествие было так задумано, что ни в Москве, ни во время всего переезда по территории Советского Союза никто из мексиканцев, кроме Гомеза, не разговаривал с русскими. Всем, за исключением Гомеза, казалось, что руководили корейцы.

Какими бы ни были предположения мексиканцев в Северной Корее, они не предвидели того изнурительного режима, ожидавшего их там. Лагерь по обучению партизан, расположенный в долине между двумя цепями гор, в 65 км северо-западнее столицы, был унылым и непривлекательным. Он состоял из деревянных бараков, столовой, каркасных домов, где располагались классные комнаты и администрация, и полигонов для упражнения в стрельбе из мелкокалиберного оружия для подрывных работ и для борьбы врукопашную. Учебный день, начинавшийся с часовой физзарядки, длился с 6 часов утра до 11 часов вечера. Ученикам было приказано отказаться от половой жизни и алкоголя, поскольку это считалось бесполезным и действовало разрушительно, отвлекая от борьбы. За исключением редкого посещения цирка или пикника на лоне природы никаких других развлечений не существовало. Проводились экскурсии на фабрики и в деревни — но только с гем, чтобы учить мексиканцев, как их разрушать.

Их усердно обучали всем приемам террора, включая яд, взрывчатку, карате, убийство, вымогательство, засаду, разные виды маскировки, тайные путешествия, вербовку, средства связи и владение оружием. При обучении владению оружием студенты практиковались исключительно на оружии американского производства. Невысокий, лишенный юмора кореец, известный как товарищ Ли, объяснил причину.

"Вначале партизанской войны вы должны заставить врага снабжать вас оружием и деньгами, — начал он. — Чтобы раздобыть оружие, убивайте полицейских и солдат, которые владеют им. Чтобы раздобыть деньги, нужно грабить банки и магазины. Эти убийства и конфискация имущества будут поддерживать вас и одновременно терроризировать врага. Некоторое время он будет даже ошибочно считать, что перед ним обыкновенные преступники.

Мексиканская армия и полиция приобретают в большинстве случаев американское оружие. Им вы и будете пользоваться, по крайней мере, первые несколько лет".

В самых реалистических и жестоких упражнениях по обучению, против молодых партизан выставлялись в качестве противников солдаты регулярной корейской армии. От мексиканцев требовалось проникать на военные базы, разрушать охраняемый транспорт, безоружными бороться с солдатами и бежать от преследующих их патрулей. Женщины не пользовались никакими привилегиями, за тем исключением, что на полевых занятиях их рюкзаки не были такими тяжелыми, как у мужчин. Ни усталость, ни ранение, ни болезнь не освобождали никого от ночных семинаров, на которых со всей строгостью разбирались дневные занятия.

Столь суровое обучение имело своей целью не только превратить мексиканцев в физически сильных и технически подготовленных людей. Коммунисты стремились сделать каждого дисциплинированным фанатиком, охваченным единственной целью: уничтожить мексиканское правительство. Один из старших инструкторов, товарищ Сайг, неоднократно подчеркивал идею о самоотверженности и самопожертвовании.

"Некоторые из товарищей умрут одинокой смертью от ран, которых никто лечить не будет, предупреждал он. — Некоторые будут схвачены и посажены в тюрьмы без всякой надежды на освобождение до полной победы. Многие из вас будут исполнять свой революционный долг ночью, а днем заниматься самыми обыденными работами, которые не будут их интересовать. Независимо от времени и часа, когда придет приказ действовать, взрывать, убивать, вы должны подчиниться немедленно".

Грмез, как и в Москве, был отличником. Однако ему на деле вовсе не требовалось заниматься тактическим обучением, поскольку его ждала более возвышенная миссия по организации, планированию и руководству. Поэтому менее чем через три месяца Гомез незаметно оставил лагерь в Северной Корее. Забрав в Москве ожидавшие его 10 000 долларов, он в начале января 1970 года вылетел в Берлин, а оттуда — в Мексику. Там он начал собирать последний отряд будущих партизан.

Закрывшись в референтуре в Мексико-Сити и читая доклады, показывающие прогресс Гомеза в Мовимиенто де Акцион Революцио-нариа, Нечипоренко мог гордиться собой. Гомез оправдал все надежды. И без того блестящая репутация Нечипоренко в Центре стала еще выше. Но внезапно случилось такое, чего опасается каждое советское посольство, нечто такое, что вдруг затмило все будущие планы Нечипоренко.