Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Утром 7 февраля 1970 года Коломьякову позвонили из советского торгового представительства, расположенного в маленькой вилле возле посольства. "Рая пропала", — сказал атташе.

Коломьяков позвонил Нечипоренко в референтуру и сообщил ему, что, по всей вероятности, Рая Кисельникова бежала. Для Нечипоренко эта новость имела особое и страшное значение.

Рае, вдове советского физика, умершего от лучевой болезни, было тридцать лет; она была блондинкой с голубыми глазами, хорошенькая и чувственная. Официально она считалась секретарем торгового отдела посольства; на деле же ее полномочия были гораздо шире. Еще студенткой литературного факультета она знакомилась со многими интеллектуалами, которые оказали на нее большое влияние. Позже, учась в Восточном Берлине и имея возможность бывать в Западном Берлине, она тайно вкусила восхитительный западный образ жизни. С тех пор она продолжала свое интеллектуальное развитие, занималась исследованием и самообразованием. Советских мужчин влекло к ней чуть ли не против их воли не только из-за соблазнительной внешности, но также и потому, что с ней можно было говорить так. как нельзя было говорить с женами. В ней была какая-то девичья прямота, которая вызывала у мужчин желание довериться ей.

Даже сотрудники КГБ чувствовали себя непринужденно в ее обществе. Иногда они приказывали ей явиться вечером, будто для какого-нибудь тайного задания. Это было предлогом; они просто хотели получить удовольствие от общения с ней. Иногда она действительно служила прикрытием и была свидетельницей тайных встреч между КГБ и его мексиканскими агентами. Некоторые из офицеров щеголяли перед ней своими тайными деяниями, пытаясь произвести не нее впечатление своей важностью. Даже Коломьяков, не строивший никаких амурных планов, симпатизировал и доверял ей.

Но больше всех верил и доверял ей сам Нечипоренко. В ней сочеталось все то, что он хотел бы видеть в своей жене, но не находил.

Если у него и был в Мексике один настоящий друг, то это была Рая. Теперь он задавал себе мучительные вопросы: что именно рассказывал он ей в те многие проведенные вместе беспечные минуты, что было известно ей? Многие из сотрудников КГБ должны были покопаться в своей памяти, задавая себе те же вопросы.

Нечипоренко, как сотрудник безопасности, ответственный за поимку дезертиров, немедленно организовал охоту за Раей. Вся другая деятельность КГБ была прекращена, и все незанятые русские присоединились к поискам. Продажный бывший полицейский чиновник, командовавший находящимся в распоряжении КГБ отрядом, тоже был призван на помощь. КГБ не было надобности говорить ему, как поступить в случае, если его сыщики обнаружат Раю. Он знал, что ему надо либо вернуть ее, либо убить. 10 февраля мексиканское правительство объявило, что Рая Киссльникова просила и получила политическое убежище. Советское посольство потребовало свидания с ней, и Коломьяков отправил Нечипоренко. Перед отъездом из Москвы Рая поклялась не общаться по своей инициативе с мексиканцами и не обсуждать с ними проблем советской жизни. Однако увлеченные ею сотрудники КГБ смотрели сквозь пальцы на нарушение предписаний и давали ей некоторую свободу. Она посещала Антропологический музей, танцевала в дискотеках и больше всего разговаривала с мексиканцами. Отведав веселой, свободной и многообещающей мексиканской жизни, она стала смотреть на советское посольство как на орвелльский [43]муравейник. Она увидела в нем пропитанное мелочностью, недоверием, страхом, субординацией и конспирацией советское общество в миниатюре.

Нечипоренко был великолепен в его щекотливой миссии. Не упомянув ни разу ни коммунизм, ни советское государство, он говорил о ее любви к русской культуре и их привязанности друг к другу. Он неоднократно подчеркнул, как КГБ, обычнр, поступает в такой ситуации, но если она вернется немедленно, ее обвинят лишь в глупом пустячном проступке, и она будет немедленно и навсегда прощена.

Она заплакала. "Олег, мне так жаль, так жаль, — произнесла Рая. — Ты ведь знаешь, что я никогда не смогу вернуться". Когда мексиканские сотрудники безопасности попросили их закончить, Нечипоренко поцеловал ее и ушел тоже в слезах.

Проводимые КГБ допросы сотрудников посольства не оставили никаких иллюзий относительно ценности информации, которую Рая могла передать мексиканскому правительству. Ей было известно, что Нечипоренко завербовал нескольких студентов, которые стали главными руководителями бунтов в 1968 году. Она сопровождала Валентина Логинова на тайную встречу со студентами в разгар бунта. Она слушала, как офицеры КГБ хвастались, что подкупили некоторых журнальных и газетных редакторов, чтобы те печатали просоветские истории. Она могла изложить четкие и значительные подробности того, что происходило в посольстве.

Один аспект касался Коломьякова и Нечипоренко более, чем кого-либо другого. Могла ли Рая знать что-либо о Гомезе и партизанах? Тщательный анализ общения с ней, разговоров, данных, к которым она могла иметь доступ, свидетельствовал о том, что она не знала. Тайные источники КГБ не могли также обнаружить какое-нибудь указание на то, что мексиканскому правительству стало известно о зарождающемся партизанском движении. Поэтому в КГБ решили продолжать операцию. Шли месяцы, и казалось, что дезертирство Раи останется лишь небольшим пятном на блестящей репутации Нечипоренко.

В Северной Корее партизанское обучение последних двадцати грех завербованных и семнадцати человек второго набора подошло к концу в августе 1970 г. Они разделились на три группы и отправились домой через Москву. К концу сентября все были на месте, морально и физически готовые к своей тайной деятельности.

Наутро после того, как последняя группа приземлилась в Мексико-Сити, Гомез собрал всех своих заместителей, в том числе и Браво, на квартире на Калле Моделлин, 27. "Нашей немедленной целью является по возможности быстрое увеличение числа членов без того, чтобы приносить в жертву качество людей, — объявил он. — Наши кадры будут организованы в три группы. Первая будет вербовать новых членов, вторая — тренировать рекрутов, третья — займется конфискацией имущества. Как только у нас наберется достаточное количество человек, мы разделимся на городских партизан и сельских. Товарищи, мы готовы приступить".

И действительно, Мовимиенто де Акцион Революционариа делала поразительно быстрые успехи. Менее, чем за два месяца число членов удвоилось с прибавлением почти пятидесяти новобранцев, замеченных и проверенных первыми десятью партизанами, вернувшимися из Северной Кореи еще в 1969 году. В Замора, Сан Мигуэль де Алленде, Кверетаро, Пуебла, Чапала и Мексико-Сити были созданы тайные школы. В Саламанке была организована специальная школа для подготовки будущих инструкторов, В Мексико-Сити, Акапулко и Джалапа были приобретены квартиры и дома, где партизаны могли скрываться и готовить операции.