Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

"Мне нечего сказать".

"Пришло время поговорить откровенно, — продолжал Дон. — Все говорит о том, что Вы являетесь советским агентом, засланным сюда со шпионским заданием. Мы знаем, что дело обстоит именно так. Вы находитесь в этой стране нелегально. Все, что требуется от нас — отослать Вас обратно к русским. Они позаботятся о Вас вместо нас". Он замолк.

"Подумайте об этом. Если Вы объясните, каким образом все произошло, Вам никто не поверит. Люди, планировавшие всю эту операцию, просто не поверят, что ошибки были сделаны ими. Они будут думать, что Вы допустили какой-то грубый промах. Вас будут подозревать в делах куда более худших. Никакие Ваши оправдания не смогут убедить Ваших начальников, что Вы не заключили с нами сделку и что мы не послали Вас обратно в качестве американского агента. В любом случае Ваше будущее дома не выглядит многообещающим, не так ли?"

Он едва успел произнести эти слова, как Туоми взорвался. "Почему это я должен сотрудничать с представителями гибнущей системы? — крикнул он. — Вы проигрываете битву! Победа на нашей стороне!"

Это была первая ошибка Туоми, и агенты воспользовались ею.

"За последние пару месяцев Вы довольно много путешествовали по стране, — ответил Джек. — Неужели ее режим выглядит разваливающимся?"

"Это не произойдет за одну ночь, — ответил Туоми. — Но крушение капитализма неизбежно исторически".

После этих слов Туоми и агенты ФБР пустились в ожесточенный идеологический спор. Туоми самым серьезным образом повторял все марксистские, социалистические, антиамериканские догмы, которые впитал в себя за двадцать пять лет пребывания в Советском Союзе. Агенты с некоторыми из них соглашались, другие высмеивали. "Каарло, перед нами в этой стране стоят серьезные проблемы, — сказал Дон. — Но, по крайней мере, мы можем попытаться решить их избирательной урной". Спор затянулся далеко за полночь.

"Мы зашли в тупик, — сказал наконец Дон. — Позвольте мне закончить начатую ранее мысль. Если Вы согласитесь работать с нами, мы сможем обернуть дело так, будто Вам удалось выполнить все Ваши задания. Когда-нибудь Вас позовут обратно, и Вы сможете вернуться домой без того, чтобы кто-либо узнал о случившемся. Вы сможете получить все вознаграждения, положенные удачно действовавшему нелегальному агенту. Вы сможете вести совершенно нормальную жизнь в Вашей стране.

Я знаю, что в данный момент все кажется Вам ужасно беспросветным, — продолжал Дон. — Я понимаю также, что Вам очень нелегко принять сейчас решение. Однако Вам придется принять его очень скоро. Каждый день Вашей бездеятельности лишь подвергает Вас все большей опасности. Центр часто тайно проверяет своих нелегальных агентов. Возможно, что какой-нибудь агент уже ищет Вас".

Туоми был очень подавлен. Мысль о предательстве своих учителей, своей страны и всего, во что он верил, сделала его слабым и больным. Ему пришло в голову притвориться и разыграть сотрудничество с ФБР до тех пор, пока он не сможет улететь в Мексику или же попросить убежища в советском посольстве в Вашингтоне. Однако о каком бы пути спасения он ни думал, все кончалось конфронтацией с советскими следователями. В конце концов ему придется убедить их, что он не продался, что был раскрыт не по своей вине. И чем больше он размышлял, тем сильнее одолевали его сомнения в том, что ему в Москве поверят.

Больше всего он боялся за свою семью. Исполняя самые отвратительные из всех заданий КГБ в Советском Союзе, он воочию видел, как можно заставить страдать целые семьи. Он вспомнил молодую пару из Финляндии, нелегально пересекшую границу в 1953 году. Молодые люди вошли прямо в участок милиции и попросили советское гражданство, но КГБ арестовал их. Непрестанные допросы, длившиеся на протяжении одиннадцати месяцев, лишь указывали на то, что зти люди верили коммунистической пропаганде и искренне стремились насладиться той жизнью, которую она обещала. И все же КГБ сослал их в лагерь для "подозреваемых", находившийся в Кировской области.

Поскольку Туоми разговаривал на финском языке, КГБ послал его в лагерь "заключенным", дав указание подружиться с молодой парой. Привыкший к лишениям, он тем не менее, был потрясен увиденным. Целые семьи ютились в деревянных камерах площадью 2,5x1,5 метра в общих бараках. В шесть часов утра каждый день грузовиками отвозили всех мужчин на торфяники, где они работали до наступления темноты. Туоми наблюдал, как постоянно умирали маленькие дети из-за самых обычных заболеваний. Причиной было недостаточное медицинское обслуживание. Еще хуже было то, что обитатели лагеря, не совершившие никакого преступления, не имели понятия, когда их освободят, если освободят вообще. Не прошло и трех дней, как Туоми убедился, что несчастные финны не скрывают абсолютно ничего, и он дал указание начальнику лагеря освободить их.

"Это же сущий ад, — рассказывал он позднее Серафиму, своему начальнику по КГБ. — Люди там живут как рабы".

"Я понимаю, — сказал Серафим. — Но не стоит так волноваться. Ни ты, ни я ничего не можем поделать".

Теперь же, как в бреду, видел Туоми гротескные фигуры заключенных. Он видел в этих узниках себя, Нину и детей, скучившихся, отчаявшихся на территории лагеря КГБ. Забота о семье и заставила его спросить Дона: "Что будет означать это сотрудничество?"

"Поначалу Вы будете действовать так, как будто Вы с нами и не встречались, — ответил Дон. — Устройтесь на работу, создайте нужную Вам ширму, регулярно держите связь с Центром и выполняйте все задания, которые получите от них. Естественно, что обо всем Вы будете докладывать нам".

"А что вы будете делать?" — спросил Туоми.

"Мы будем руководить Вами и поможем устроиться. Однако очень важно, чтобы Вы вели себя точно так, как будто ничего не случилось, особенно вначале. Если мы поможем Вам продвинуться слишком быстро, Центр начнет удивляться, почему это Вы преуспели гораздо лучше, чем любой средний нелегальный агент, и начнет подозревать".

"Составлять донесения в Центр буду я или вы?" — спросил Туоми.

"Вообще-то это будете делать Вы, — ответил Дон. — Однако последнее слово относительно того, что будет посылаться, будет оставаться за нами".

Туоми покачал головой. "Так дело не пойдет. В один прекрасный день Центр все обнаружит".

"Каарло, я уверяю Вас, это срабатывало раньше, это сработает и теперь", — сказал Дон.

Туоми мрачно размышлял в наступившей тишине. "Ладно, — сказал он наконец. — Я попытаюсь, если вы согласитесь на кое-что. Я расскажу вам о моем задании и что мне нужно делать дальше. Но я не расскажу вам ничего о своем обучении, о своих учителях или коллегах, и вообще о разных секретах, которые я узнал в Советском Союзе".