Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

В июне фирма опять послала его в Москву, где оба сотрудника КГБ потребовали от него ответа. Борге отказался сотрудничать, заявив, что в Норвегии шпионаж считается преступлением и что всего лишь несколько месяцев назад некий советский инженер был выслан из Осло за шпионаж. Тогда сотрудники КГБ показали ему письмо, написанное советским гражданином, обвинявшим его в незаконных валютных сделках, а вдобавок зло пригрозили, что если он не будет сотрудничать, его карьера будет разрушена. Борге не испугался и, вернувшись в Норвегию, оставил находящуюся под советским контролем фирму, не желая больше иметь ничего общего с русскими. 10 августа 1972 года КГБ ответил на это статьей в "Комсомольской правде". Представив Борге олицетворением продажности, он обвинил его среди прочего в попытке шпионажа, вызывающем поведении, антисоветской деятельности и валютном мошенничестве.

Один американский инженер, тридцати одного года, занимавшийся особо секретными исследованиями для ВВС, проводил свой летний отпуск в 1966 году в Советском Союзе. Привлекательные женщины, которых он встречал в Москве и Ленинграде, а также приятное времяпрепровождение с ними опровергали все небылицы времен холодной войны об испытаниях, могущих выпасть на долю граждан Запада в Советском Союзе. В ресторане в Харькове официант подвел его к столику, за которым сидела хорошенькая блондинка, а на еле-дующий вечер они ужинали вместе в кафе, расположенном в парке. После ужина она повела его темной узкой тропой к скамье в глубине парка возле амфитеатра. Она не противилась его объятиям и даже пылко отвечала на них. Вдруг она начала кричать что-то по-русски.

Целой вереницей огневых хлопушек затрещали лампы-вспышки, и около десяти мужчин выпрыгнули из-за кустов. Ошеломленный американец был арестован за попытку к изнасилованию.

"Если Вы признаетесь в Вашей совершенно очевидной вине, то получите от трех до восьми лет тюрьмы", — сказал назвавшийся майором Соболевым сотрудник КГБ. — Если же Вы продолжите настаивать на Вашей невиновности, Вас посадят на срок от шести до шестнадцати лет".

"Позвольте мне поговорить с кем-нибудь из посольства США", — сказал инженер.

"Вам будет позволено связаться с посольством лишь после того, как состоится суд и будет вынесен приговор, — ответил офицер КГБ. — Но если Вы пожелаете сотрудничать с советским правительством…"

Отрезанный от внешнего мира, ввиду грозящего ему на неопределенный срок заключения, во враждебной стране, американцу не пришло ничего другого в голову, как согласиться "сотрудничать". На протяжении трех дней его допрашивали сотрудники в Харькове, затем отправили в Москву. Его продержали взаперти в номере гостиницы шесть дней. В это время специалисты выуживали из него технические подробности о его секретной работе. Они также вынудили его обещать стать шпионом и встретиться с сотрудником КГБ в Мексико-Сити в декабре следующего года. Совесть принудила американца доложить обо всем случившемся своему начальству. Он потерял доверие и работу.

Лорен де Врие была приятной женщиной, которой давно перевалило за сорок и которая потеряла всякую надежду на замужество. [31]Во время ее работы секретарем Нидерландского посольства в Москве, она познакомилась с франтоватым русским, моложе ее лет на десять, разделявшим ее интерес к иконам. Это был Борис Сергеевич Кудинкин, выпускник богословской семинарии, работавший в иностранном отделе русской ортодоксальной церкви. Кудинкин начал свои ухаживания за пожилой женщиной с прогулок в парке, перейдя затем к приглашениям в театр и обедам при свете свечей. Он рассказал ей, что находится в ловушке неудачной женитьбы на очень скучной женщине, которая не в состоянии, как Лорен, предложить ему интеллектуальный стимул, столь необходимый для полного семейного счастья. Со временем он стал часто оставаться на ночь в квартире мисс де Врие.

Несколько месяцев спустя она вместе с двумя друзьями поехала в Ленинград провести там короткий отпуск. Хотя она забронировала места в отеле "Астория", Интурист "ошибочно" дал ей удобную комнату на втором этаже гостиницы "Европейская". По счастливой случайности оказалось, что Кудинкин находился в это время в Ленинграде и остановился в той же гостинице, на том же этаже. Он при! ласил ее в свой номер и устроил легкую закуску из вина и сыра; вскоре настроение его стало амурным. Мисс де Врие воспротивилась, боясь спрятанных фотоаппаратов и микрофонов, но когда они сообща обыскали комнату, она убедилась, что находится в безопасности от всевозможных подслушивающих устройств. Для большей предосторожности Кудинкин задернул занавески.

Через неделю он позвонил ей в Нидерландское посольство, находясь в состоянии явной паники, и попросил немедленно встретиться в парке. В то же утро он сказал ей, что сотрудники КГБ взяли его из московского Патриархата и привезли на Лубянку, где грубо допрашивали об их отношениях. Он рассказал, что ему показали фотографии, где они гуляют вместе, и намекнул, что в руках КГБ имеются гораздо более компрометирующие свидетельства. Совершенно подавленный Кудинкин сказал, что он и так уже был на подозрении из-за "известных прозападных взглядов", и считает свою карьеру конченной. Каким образом можно замять этот ужасный скандал? Он и мисс де Врие почти одновременно подумали об одном и том же: возможно, Николай Алексеевич Бутов сможет помочь.

Несколькими месяцами раньше Кудинкин познакомил ее с Бутовым, которого неопределенно представил как "высокопоставленного чиновника с крупными связями". В тот вечер за обедом Бутов не пытался их успокоить: "Только в очень серьезных случаях попадают на Лубянку. Чем вы оба занимались в Ленинграде? Ладно, неважно, я сделаю все, что смогу".

На следующий вечер Бутов пригласил на обед мисс де Врие одну; происходило это на квартире, принадлежащей, по его словам, уехавшему дяде, и там рассказал ей, что раздобыл "дело" Кудинкина. В деле есть какая-то фотопленка, на которую он предпочитает не смотреть, но которую ей, возможно, хочется увидеть. На проявленной пленке она увидела все свои ленинградские интимные сцены. "Есть и магнитофонная лента, — заметил Бутов. — Хотите послушать ее?" Мисс де Врие заплакала.

Однако у желающего помочь Бутова было готово разрешение вопроса. Он просто будет держать дело у себя в личном сейфе, и ни у кого не будет доступа к нему. Естественно, он потребует подписанного ею заявления, в котором она благодарит его и обещает сотрудничать с ним в будущем. Подписав продиктованное им заявление, мисс де Врие растерянно спросила: "Вы — сотрудник КГБ?"

Бутов холодно ответил: "Да".

Накануне поездки мисс де Врие в Москву сотрудники Нидерландской службы безопасности дали ей подробный инструктаж относительно тактики КГБ. Но она не могла заставить себя признаться в чем-либо, что могло бы повредить ее любовнику Кудинкину, в которого она все еще верила. Результатом чувства вины, которое она испытывала, и переживаний, было нервное расстройство, и правительство дало ей возможность покинуть Москву.