Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

"Нет, возможно, это было в Лос-Анжелесе", — ответил Минткенбау.

"Да, я припоминаю, — сказал русский. — У меня есть привет от Паулы".

"А где Паула?" — спросил Минткенбау.

"Далеко отсюда", — ответил русский. После обмена правильными паролями он протянул короткую руку и причинил Минткенбау боль силой своего пожатия. Успокойтесь, — приказал он. — Меня зовут Ник, я Ваш попутчик".

Западные разведслужбы знали Ника как Николая Семеновича Скворцова, усердного, но бросающегося в глаза шпиона. В 1949 году он был выслан из Канады за шпионаж, вскоре после этого появился в Нью-Йорке как сотрудник при Организации Объединенных Наций. Через непродолжительное время он был пойман опять и выгнан из Соединенных Штатов. Сослуживцы помоложе называли его "некультурным" из-за его крестьянского происхождения и грубого стиля. Однако никто не смеялся над ним в лицо, потому что он был физически очень сильным, внушающим страх человеком, а кроме того, ходили слухи, что у него имеются влиятельные покровители в КГБ. [41]

"Я хочу, чтобы кто-нибудь сказал мне, почему я здесь и куда я направляюсь", — сказал Минткенбау.

"Поберегите свои вопросы, — ответствовал Ник, ведя его к машине, оставленной за два квартала от места встречи. Они проехали Восточный Берлин и подъехали к еще одному красивому немецкому дому, конфискованному КГБ в районе Карлшорста. — Мы едем в Москву подготовить Ваше будущее, — объявил Ник, отправив немецкую служанку, принявшую их. — Люди хотят познакомиться с Вами. Легче работать с человеком, которого ты знаешь лично".

Было еще темно, когда они поднялись в советский "ИЛ-28" в аэропорту Шонефельд. Единственными пассажирами кроме них были советский генерал и хорошенькая девушка, возможно его дочь. Они лишь кивнули в знак приветствия, оставаясь погруженными в свои мысли во время этого скучного и неудобного полета.

Первым впечатлением Минткенбау о советской земле было ощущение безжалостного холода. Одетый в легкий костюм и плащ, в которых выехал из южной Калифорнии, он не мог удержать дрожь, пока они ожидали машины на летном поле под Москвой. "Ради бога, Ник, поехали, наконец, отсюда, — взмолился он. — Я замерзаю".

В Москве КГБ поселило Минткенбау в приятной квартире на третьем этаже, за которой присматривала пожилая женщина, а утром Ник принес ему русскую одежду из толстой ткани — шерстяной костюм, длинное пальто и круглую меховую шапку. Вначале его распорядок дня и обучение мало чем отличались от повседневной учебы бесчисленного множества агентов, привлеченных в Москву со всего мира. Ежедневно его посещали инструкторы, чтобы обучить использованию тайников для добытой информации, микроточек, тайнописи, фотографии, опознавательных знаков, слежки и азбуки Морзе. Ему было сказано, что в случае чрезвычайного положения он должен вылететь в Мексико Сити, встать перед определенной парикмахерской, держа в руках номер газеты "Таймс", и ждать, пока к нему не подойдет человек с такой же газетой в руках. Если же КГБ захочет, чтобы он бежал, ему позвонит некто и скажет: "Когда глубоким пурпуром оденутся спящие стены сада". Он должен был также научиться пользоваться разработанным для него кодом, основанным на предложении: "Капитализм является постоянной угрозой миру".

Все это время КГБ делал особые усилия, чтобы поддержать хорошее настроение Минткенбау и подружиться с ним. Ник вместе с другим офицером по имени Гарри сопровождал его в прогулках по кварталу, населенному иностранцами. Однажды вечером его берлинский инструктор Паула и его хорошенькая молодая жена пригласили его в ресторан. Они отправились туда в дряхлой, тарахтящей машине, которую Минткенбау посчитал просто опасным для жизни средством передвижения. К тому же по дороге милиция оштрафовала Паулу за то, что машина была грязной. Паула так гордился своим приобретением и так боялся, что ее могут украсть, что перед тем, как они вошли в ресторан, он отсоединил зажигание.

Один из старших сотрудников КГБ по имени Алекс также уделял внимание Минткенбау. Его визиты часто становились предлогом для праздничных обедов, меню которых состояло из стэков и шампанского. Алексом был Александр Фомин, ставший вскоре резидентом КГБ в Вашингтоне, а позже — главное действующее лицо в кубинском ракетном кризисе. Перед угрозой ядерной войны Советский Союз, что было характерно для него, предпочел вести переговоры с Соединенными Штатами тайно, посредством КГБ. Дважды Фомин организовал тайные встречи с комментатором текущих событий Джоном Скали, ставшим впоследствии представителем США при ООН, который, как знали русские, имел доступ в Белый Дом. Он просил его передать послания Кремля. Назначение для его обучения такого сотрудника, как Фомин, означало, что КГБ ожидал от него многого.

В середине третьей недели пребывания в Москве Минткенбау понял важность намечающегося, когда Алекс, Гарри и Ник спросили его, не согласен ли он жениться на женщине, бывшей нелегальным агентом, которую КГБ хотел заслать в Соединенные Штаты. Такое профессиональное замужество было хорошим укрытием для женщины-партнера и освобождало ее от забот и необходимости зарабатывать на жизнь, давало ей возможность совершенно свободно заниматься тайной деятельностью. Имелись в этом и недостатки. Естественные неловкость и конфликты, возникающие иногда между мужчиной и женщиной, разрушали брачные узы нелегальных агентов. Существовала также опасность, что мужчина и женщина полюбят друг друга и будут больше озабочены поисками возможности дальнейшей совместной жизни, чем своими тайными заданиями. Очевидно КГБ считал, что можно избежать обеих этих опасностей, если супругом будет гомосексуалист.

Минткенбау по причинам, для которых у него не было объяснения, согласился на это предложение. На следующий вечер офицеры, пригласили его в театр, где он почувствовал, что за ним наблюдает одна женщина. У нее были огненно-рыжие волосы, голубые глаза, дерзкое лицо и стройная привлекательная фигура; он решил, что ей около тридцати лет. Через два дня вечером Алекс, Гарри и Ник привезли ее к нему на квартиру и представили как Ирину.

"Вы должны извинить меня за мой английский, — сказала она, протягивая ему руку, — я довольно долго не говорила на нем". На самом деле она говорила очень хорошо, с американским акцентом.

"Чем Вы занимаетесь в Москве? Я имею в виду, где Вы работаете?" — спросил Минткенбау.

"Я служу социализму, так же, как и Вы", — ответила она.

В течение недели или около этого офицеры КГБ сопровождали Минткенбау и Ирину в рестораны, театр, на балет, затем позволили им посетить друг друга в их квартирах одним. Ирина рассказала, что подростком, во время Второй мировой войны она была радисткой у советских партизан и с той поры занималась тайной деятельностью. Еще она ему поведала, что уже была однажды замужем в период выполнения другого задания в качестве нелегальной агентки за границей. По-видимому, хорошо осведомленная о Соединенных Штатах, она сказала, что ей не доставит никаких трудностей посещение церкви.