Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Паула просил его вернуться в Восточный Берлин одного и на протяжении последующих нескольких недель водил его на встречи с другими русскими в принадлежащие КГБ дома в Карлшорсте. Они тонко давали ему понять, что осведомлены о его гомосексуализме, не называя его. Поскольку Минткенбау через Джонсона уже сотрудничал с КГБ, русские не утруждали себя формальностями вербовки. Из их бесед предполагалось, что он подчиняется им. Минткенбау пассивно покорился этому предположению, без того, чтобы понять, почему. Спустя десять лет он смог установить причину своего предательства.

Паула поручил Минткенбау искать гомосексуалистов среди членов американской общины; он также заметил, что КГБ, возможно, устроит его после его демобилизации торговцем антикварными изделиями в Берлине. Однажды вечером, через шесть месяцев после их первой встречи, Паула внезапно приказал ему прервать отношения с Джонсоном и пракратить всякую деятельность, связанную с риском. КГБ задумал по возвращении Минткенбау в Соединенные Штаты использовать его куда более утонченным образом. Опять они мыслили далеко вперед.

Джонсон продолжал поставлять случайную информацию, включая несколько экземпляров секретных еженедельных резюме, приготовленных для берлинского командного пункта. Паула терпеливо пытался руководить им и поощрять его. Однако со временем первоначальная привлекательность шпионажа в пользу русских потускнела, и интерес Джонсона улетучился. Когда в апреле 1955 года его перевели в финансовый отдел армии возле Рошфора во Франции, он пропустил последнее запланированное свидание с Паулой и уехал из Берлина, не условившись о дальнейшей связи. КГБ, удостоверившись, что его новая должность не представляет никакого интереса, решил оставить его на время.

В июле 1956 года Джонсон, все еще обозленный на армию, принял предложение о демобилизации. В тридцать шесть лет он не имел образования и не был обучен какой-либо гражданской профессии. Но у него был план. Он вообразил, что играя в карты, он сможет превратить свои сбережения, около трех тысяч долларов, в целое состояние. Потом он запишется на заочный курс по беллетристике и станет знаменитым писателем. Итак, он поехал с Хеди в Лас Вегас. Они спали в своей машине, а все остальное время проводили в казино. Через два месяца все деньги кончились, и Джонсон стал убеждать Хеди вернуться к проституции, чтобы заработать на жизнь.

Хеди неплохо преуспела. Она все еще была привлекательной, и ее иностранный акцент лишь делал ее более манящей. Ей доставляло удовольствие сознание, что в ней нуждаются, что ее просят помочь. К тому же ее половые влечения были такого рода, что проституция была волнующей, а не унизительной профессией. Бывали дни, когда она зарабатывала до 200 долларов в день, а однажды один клиент заплатил ей 500 долларов за то, чтобы она осталась с ним на неделю в хижине в горах. Джонсон купил на ее сбережения передвижной дом, и они переехали в лагерь с домами на прицепах. Днем он занимался своим заочным курсом, а вечером пил и играл в карты на деньги Хеди. Однако в конце 1956 года Хеди заболела и не смогла работать. Опять они остались без средств.

Одним субботним утром в январе 1957 года Джонсон пьяно ответил на стук в дверь их передвижного дома. "Ну, будь я проклят! — прокричал он. — Хеди, вставай. Сделай кофе. Посмотри, кто там". В дверях стоял улыбающийся и как всегда спокойный Минткенбау. Он рассказал им, что ушел из армии весной 1956 года и с тех пор работал в кафе в Северной Калифорнии. Позже он заметил, что только что вернулся из Берлина.

Не убирая с лица все ту же улыбку, Минткенбау вручил Джонсону конверт с двадцатью пятью засаленными банкнотами по двадцать пять долларов каждый. "Это подарок от Паулы, — сказал он. — Они хотят, чтобы ты вернулся на действительную службу. Ты будешь работать со мной, и они будут платить тебе 300 долларов в месяц".

Джонсон считал деньги и приглашение даром провидения. Не раздумывая больше и не советуясь с Хеди, он согласился.

Возвращая Джонсона к деятельности, КГБ преследовал следующую цель: собрать информацию об американских ракетах, которые начали производить сейчас в больших количествах. Русские понимали, что он, по всей вероятности, не получит какой-нибудь технической должности, но они думали, что находясь в каком-нибудь второстепенном месте, он сможет фотографировать оборудование и документы. Кроме этого, он был потенциальным приобретением, доставшимся им почти бесплатно, и они мало что теряли, пытаясь использовать его сейчас.

Не попав в военно-воздушные силы, куда направил его КГБ, Джонсону удалось вернуться в армию в том же звании, что и прежде. КГБ повезло: армия определила его в охрану ракетной базы Ник-Геркулес на полуострове Палое Вердес в Калифорнии. Во время своих встреч с Минткенбау в 1957–1958 гг. Джонсон передал фотографии многих ракет вместе с подслушанными им боевыми характеристиками. Ему удалось также раздобыть образец ракетного горючего, которое требовали русские. КГБ наградило его премиями в 900 и 1 200 долларов. Хотя эти платежи были сравнительно маленькими по отношению к ценности полученной информации, они в то же время являлись максимумом, которым он, по мнению КГБ, мог пользоваться, не становясь заметным.

Джонсон получил перевод в форт Блисс возле Эль Пасо в Техасе, где продолжал передавать Минткенбау ракетную информацию и другие секретные сведения. После каждой встречи с Джонсоном в аэропорту Эль Пасо, Минткенбау вылетал в Вашингтон для отчета перед Петром Николаевичем Елисеевым, офицером советского посольства тридцати пяти лет. Елисеев очень сильно потел во время влажного вашингтонского лета, и из-за своей привычки постоянно снимать очки, чтобы вытирать пот, он выглядел всегда обеспокоенным. Он предпочитал назначать встречи возле дешевых шоу, чтобы перед встречей или после нее он смог за счет КГБ посмотреть представление со стриптизом. В июле 1959 года, проезжая вдоль Понтомака между памятниками Джефферсону и Линкольну, Елисеев, которого Минткенбау называл Чарльз, велел ему подготовиться к заграничному путешествию, которое продлится четыре месяца.

"Куда я еду?" — спросил Минткенбау.

"Я могу дать Вам лишь следующие инструкции, — ответил Чарльз. — Из Германии придет письмо. Где-то в нем будет упомянуто слово "сравниться". Через четырнадцать дней со дня написания письма Вы должны быть в 19.35 на углу той улицы в Восточном Берлине, где Вы раньше встречались с нашим представителем".

В начале сентября 1959 года Минткенбау получил письмо, которое, казалось, было написано немецкими друзьями. Последнее предложение гласило: "У нас все еще есть заграничные друзья, но никто не может сравниться с тобой". Получив, таким образом, сигнал; Минткенбау вылетел из Лос-Анжелеса самолетом скандинавской авиакомпании через Северный полюс в Копенгаген, а оттуда — в Западный Берлин. Стоя на Фридрихштрассе в Восточном Берлине, он увидел приближающегося к нему толстого с кривыми зубами, с сильно выдвинутыми вперед плечами человека, напоминавшего своей походкой гориллу. "Извините, мы не встречались в Лас Вегасе?" — спросил незнакомец режущим ухо голосом и с очень сильным, почти смешным русским акцентом.