Дарина Григорова - Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Различны, однако, их видения реализации нового национального сознания. Кончаловский рассчитывает на создание среднего класса и на трансформацию сельского сознания в буржуазное, как образ мышления — эмансипацию от государства. В этом отношении Кончаловский либерал, тогда как Михалков остается консерватором и призывает не к переменам, а к сохранению русского менталитета, или «корневой системы». Если Кончаловский рассчитывает на национальное сознание буржуазии, то Михалков делает ставку на аристократию, имея в виду не статус, а поведение.

Объединяет Кончаловского и Михалкова то, что они не воспринимают неолиберальную идею как часть будущего России: «…либеральная мысль потерпела очень серьезный философский удар, во-первых, с пропагандой демократии в отсталых странах и […] когда Уолл-стрит рухнул, и выяснилось, что там все большие люди в красивых костюмах и с солидными лицами оказались жуликами. […] Сегодня цель — стать богатым. Разрушительна» [296] 296 Кончаловский, А. С. Особое мнение. // Эхо Москвы, 29 ноября 2010 г. http://echo.msk.ru/programs/personalno/729516-echo.phtml (29.11.10). . Михалков видит решение в «социальной рыночной экономике» [297] Михалков, Н. С. Право и Правда…, там же. .

Советская система надолго дискредитировала социальную идею, а сейчас глобальное давление рынка дискредитирует и идею либерализма. Никита Михалков и Андрей Кончаловский являются частью общего фона разочарования русской интеллигенции перестройки, протеста против безыдейной жизни, породившей «криэйтора» (из романа Виктора Пелевина «Генерация «П»») и уничтожающей творца. «В мире не хватает ирациональная вера в добро» [298] Кончаловский, А. С. «В главной роли», интервью для канала «Культура», 7 февраля 2010 г. http://konchalovsky.ru/sub2. php?razdel=0&id=48 (26.05.11). …

Исторические аналогии редко бывают в состоянии помочь найти адекватное объяснение событиям современности, что невольно заставляет вспомнить образное определение человеческого опыта, данное Конфуцием: фонарь, который освещает пройденный путь, но не проливает свет на горизонт впереди нас. События, которые в России между парламентскими и президентскими выборами (4 декабря 2011 г. — 4 марта 2012 г.), пробудили в обществе исторические воспоминания, с одной стороны, о феврале 1917 г., а с другой — о 14 декабря 1825 г.

Ключевым событием, уникальным для социальной жизни России, стал митинг на Болотной площади 10 декабря 2011 г., на котором российское общество впервые продемонстрировало свое гражданское поведение вполне спонтанно [299] Спонтанность в современном обществе, зависимом от Интернет-пропаганды, – категория относительная, но, несмотря на это, можно сказать, что события 10 декабря 2011 г. были именно спонтанными, порожденными, с одной стороны, предначертанной «рокадой» Путина с Медведевым и сигналами о фальсификациях и злоупотреблениях, имевших место на парламентских выборах 4 декабря 2011 г., а с другой, – это было следствие осознания своей независимой от государства роли средним классом и традиционно критически относящейся к власти интеллигенции. – Д.Г. , безотносительно от политических лидеров, объединенное идеей требования честных, справедливых выборов, т. е. соблюдения закона, трактуемого как высшая форма уважения власти к каждому отдельному человеку в России.

Уважение к закону было характерно и для декабристов, которые решились поднять восстание до принятия присяги на верность новому императору, ибо, дав клятву, они не смогли бы ее нарушить, верность ей была для них делом чести. Для декабристов сакральной была присяга на верность императору, а для граждан, митинговавших на Болотной, священной являлась Конституция Российской Федерации.

Сравнение исключительно высокой гражданской активности, характерной для обеих столиц и части других более крупных городов с событиями февраля 1917 г. и ожидание их продолжения в виде нового Октября, не корректно: Февральская революция произошла с запозданием, поэтому за ней и последовал большевистский Октябрь.

Декабристы в 1825 г. на Сенатской площади выступили со своими требованиями своевременно, в ту пору, когда Россия могла бы предпринять реформирование, — после подъема, вызванного победой над Наполеоном (1812 г.). Беда декабристов состояла в том, что в своих взглядах они предвосхищали власть, которая в России всегда выступала инициатором перемен ввиду ответственности, которую она несла за исторические судьбы государства.

Гражданские требования Болотной также были своевременны: Россия находится на пути модернизации и создания новых для исторической реальности страны традиций демократического общества. Беда митингующих на Болотной площади состояла в том, что политиками, которые попытались воспользоваться этим новым для России гражданским поведением, оказались маргинализованные постсоветские лидеры с большевистскими замашками, часть которых — такие как Михаил Касьянов, Владимир Рыжков, Борис Немцов — уже побывала в Кремле, причем весьма безуспешно. Ошибка власти состояла в том, что она отказала им в регистрации партий: Рыжкову — Республиканской партии, а Касьянову — «Партии народной свободы» (Парнас), обе эти партии вместе взятые не набрали бы и двух процентов. (Регистрация Республиканской партии была восстановлена 5 мая 2012 г. — после 2007 г., когда она была лишена регистрации, в то время как Парнас до сих пор еще пребывает в стане так называемой «несистемной» оппозиции) [300] Смирнов, С. Минюст восстановил регистрацию Республиканской партии Рыжкова. – Ведомости, 10 май 2012 г. http:// www.vedomosti.ru/politics/news/1722359/ryzhkov_soobschaet_o_ vosstanovleniigosregistracii (23.05.12). .

В то время как у декабристов в XIX веке, наоборот, были яркие лидеры, создатели собственной политической философии, но у них не было последователей в обществе за исключением офицерского корпуса, их взгляды на будущее России были слишком передовыми. Что же касается современной России, то ее политики в основном отстают от многих своих граждан, поскольку над ними все еще довлеют страхи 90-х годов, порожденные комплексом распада СССР.

Несравнимы и настроения российского общества в феврале 1917 г. и постсоветских граждан России в декабре 2011 г. — в начале прошлого века большая часть интеллигенции грезила революцией, в то время как в настоящий момент большая часть так называемого «креативного класса», или постсоветской интинтеллигенции и покамест еще хрупкого среднего класса, категорически открещивается от революции и выступает за конституционный способ общения с властью. По этой причине сценарии типа «арабской весны» и разного рода «цветных революций» в современной России немыслимы.