Дарина Григорова - Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

С 2012 г. Кремль отказывается от попытки навязать концепцию «российской» нации вместо «русской», претерпевшей провал за четверть века постсоветской России. Первым сигналом явилась предвыборная статья Путина по национальному вопросу, вторым — Валдайский доклад (2014 г.), определяющий национальный курс в создании русско/российской идентичности в равноправной монаде (национально/имперской). Только русско-российский дуализм выведет Россию из постсоветского национального кризиса, тогда как нарушение этого баланса не только углубит его, но и приведет к очередной геополитической катастрофе.

Почему украинский Янус? Украинская двойственность еще в XIX веке была объектом самореф-лексии украинцев и исследования «со стороны» с точки зрения того или иного исторического наратива сообразно с собственной национальной конструкцией и геополитической идентификацией — русской, польской, немецкой или австрийской.

Национальное сознание — вещь хрупкая, в большей мере поддающееся влиянию иррациональных объединительных факторов, сопротивляющихся массированной политической инвазии, и наоборот — реагирующих на нано-импульсы в духе известного речения Паисия Хилендарского: «О, неразумный юроде, почто стыдишься ты назваться болгарином!», на заклинания поэта такого масштаба как наш Христо Ботев (который в свое время был непопулярным, в отличие от обладателя однодневного поэтического таланта Стефана Стамбо-лова, однако навечно закодировал дух болгарского возрождения) или такой сакральной личности как Басил Левеки, верный иррациональному поведению [313] «… Панайот Хитов удалился в Болград под высочайшую милость правительства, неуловимый Тотю стал корчмарем в Одессе, Желю занялся литьем черепицы в Брайле, баснословный Дишлия следил, чтобы корчмарь не подливал в вино воды, Раковский давно почивал в могиле, Касабов опубликовал официальное заявление, что его имя не Касабов, а Касабияно – одним словом, все были разочарованы, каждый хотел бороться не с Турцией, а за собственное существование… Всюду апатия, страх перед турецким велчием и самопризнание в том, что болгары и должны искупить свои грехи с терпением и мольбой, обращеной к босфорскому великану. Один Левеки не пожелал пойти на компромисс с духом эпохи…». // 3. Стоянов, Басил Левеки (Дьякон). Черты его жизни, http://www.promacedonia.org/zs/zs_9.htm целью которого было самому разжечь пламя борьбы за освобождение Болгарии, в то время как настроение множества болгар было отнюдь не революционным. Массовые настроения болгар лучше всего обрисовал в своих «Записках» Захари Стоянов, показав, как мужчины города Панагюриште реагировали на призыв Бенковского присоединиться к Апрельскому восстанию (1876 г.): в ответ на его призыв открылись и тут же захлопнулись открывшиеся двери и ставни — тем дело и кончилось [314] «Двери и ставни лавок захлопали ужасно, словно всю торговую улицу заполонили кузнецы, и через две или три минуты перед нами все опустело […] «Бунт, бунт! Ну же, выходите! Пять часов уже бьются копривштенцы!» – кричали мы и разделившись по двое, вошли в окраинную улицу, Бенковски и Волов с одной стороны, а мы вдвоем с Икономовым с другой, от пазарджикской дороги. Напрасно мы драли горла, крича: «Бунт!» и «К оружию!». Ни одного мужчины не видно было на улицах: одни любопытные женщины и дети толпились у стен, которые рассматривали нас очень пристально. Все живое уже успело укрыться в домах, заслышав наши голоса, каждый бежал, словно мы были какие-то злые духи». // Захари Стоянов. Записки о болгарских восстаниях, http://www.slovo.bg/showwork.php3?AuID=149&WorkID=5774&L evel=3 , однако именно охрипший голос Венковского стал составной частью нашей национальной идентичности, а не сытое мещанское примирение со статус-кво.

Наша историческая судьба, к счастью, уберегла нас от болезненной дуалистичности сознания, какое в известной степени характерно для современных македонцев (они, может, и не признают этого, но забыть свои болгарские корни не в состоянии, даже когда уничтожают артефакты средневековой болгарской государственности на ныненшних македонских землях), и каковым является национальное самосознание украинцев с самого начала их возрождения в XIX веке.

Украинский дуализм, с одной стороны, украинско-русский, а с другой, галицийско-малорусский. Ярким примером русско-украинской двойственности служит семья русского философа Николая Бердяева, в которой два родных брата представляли две нации — русскую и украинскую. Сергей Бердяев признавал себя украинцем, в то время как Николай Бердяев всегда считал себя русским [315] Vadim Skuratovskij. Pour une typologie des relations culturelles russo-ukrainiennes. Cahiers du Monde russe, Vol. 36, No. 4, L'ukraine ancienne et nouvelle, Reflexions surle passe culturel et le present politique de l'Ukraine (Oct.-Dec., 1995), p. 409. . И это не было спецификой конца XIX века или постсоветских эмигрантских лет XX века, когда Георгий Вернадский, преподававший в г. Йейль историю России с введенной им евразийской периодизацией, считал себя одновременно украинцем и русским [316] Георгий Вернадский: «Считаю себя украинцем и русским одновременно».//АЬ Imperio. 2006. № 4. С. 347–369. . Данный феномен — нечто естественное и для современной России: так, работающая на радио журналистка Анастасия Оношко избрала для себя русскую идентичность, а ее сестра — украинскую, и это не порождает никаких разногласий или комплексов: это вопрос выбора и самоощущения. Русско-украинский дуализм проявляется на литературном поле в качестве «русско-украинской интертекстуальности» [317] Shakandrij М. Russia and Ukraine: Literature and the Discourse of Empire from Napoleonic to Postcolonial Times. McGill-Oueen’s University Press, 2001, p. 269. , использующей оба языка и сохраняющей двойственную идентичность.

Украинский Янус не столь русско-украинский, сколь галицийско-малорусский.

Украинская идентичность по образцу Галиции [западных украинских земель, которые от середины XIV века до начала Второй мировой войны (1939) перестали быть русскими], — этноцентричной, зафиксированной на русофобии, антисемитизме и антиполонизме, до 1991 года униатской, а в настоящее время составляющей часть православной Украины (с УПЦ КП), ее язык как в XIX веке, так и в начале XX века был заполнен полонизмами и германизмами — в результате политики австрийского государства.

Во время Первой мировой войны в австрийские концлагеря Терезин и Талергоф были заточены и погибли там русофильски настроенные галичане-русины, именовавшие себя в XIX веке москвофилами, потомки которых в наши дни составляют меньшинство населения Западной Украины и не решаются о себе заявлять. Русины, проживающие в Закарпатье под защитой гор на не представляющей интереса периферии Украины, сохранились как народность, идентичность которых, из этнической в XIX веке, трансформировалась в национальную — русинскую, этнодуалистичную (воспринимающую родственную близость с русской культурой, считая ее самой близкой и в то же время эмансипированной ею).