Дмитрий Брикман - Детский недетский вопрос

Мне кажется, что в вопросе «Кто я?» самое главное — ответ, потому что люди отвечают не так, как они думают о себе, а так, как они хотели бы, чтобы о них думали окружающие. Когда меня спрашивают, кто я, у меня давно готов ответ: раб Божий. Я хотел бы, чтобы люди во мне видели раба Божьего, одного из 8,5 миллиардов человек, которые живут на

Земле.

Это человек, который старается жить по Божьим законам.

Ощущать себя живущим в присутствии Бога и стараться его не огорчать. Это не значит, что всегда получается, очень часто, напротив, не получается, но надо стараться жить вот так. Божье рабство — это самая высшая степень свободы.

Тот, кто нарушает заповеди, которые сам для себя определил. Потому что человек будет жить по Божьим законам, только если он решил внутри себя им следовать. Мне очень понравился ответ одного священника в передаче Володи Легойды. У священника спросили: «А где кончается христианин? Вот если он это делает, а это не делает, он христианин?» Священник сказал: «Да он что угодно может делать, неважно». Те: «Как?! А заповеди?» Он ответил: «Понимаете, когда вы задаете этот вопрос, вы выбрасываете Бога. Потому что если человек делает что-то не по-христиански, Бог ему так укажет, что он сразу все сам поймет. А если Бог не указывает, значит, все нормально». Мне кажется, это правильно, человек должен сам определить, что для него грех, и никогда не нарушать завета.

Это вопрос про то, есть ли граница у желания, как мне кажется. Если я прав, то ответ на него такой: у желания не должно быть границы. Если я чего-то хочу, то я хочу этого бесконечно. Это не работает конкретно с конфетами (видимо, вопрос задает девочка, которой не разрешают есть конфеты). Моя мама раз в два или в три месяца устраивала мне оттяг, когда я целый день ел только конфеты и мороженое. После этого, во-первых, мне было неловко просить сладкое до следующего оттяга, во-вторых, я наедался, уже было просто невозможно. Желание конфет — это не настоящее желание. А если ты, например, любишь кого-то и хочешь с ним быть, то близости всегда мало. Любовь к делу или к человеку тем и отличается от не-любви, что тебе всегда мало, и конфетница становится огромной.

Тут важно понимать, что дети — очень логичные существа. Когда мальчик спрашивает про день, он имеет в виду время активности. Он знает, что утром тяжело вставать, вечером родители загоняют спать. Остается день. И в вопросе он имеет в виду, как увеличить время активной жизни.

Для меня ответ: делай то, что ты хочешь. Не в смысле сибаритского ешь-пей, а занимайся любимым делом, общайся с приятными людьми. Чем больше удовольствия в каждом дне, тем длиннее жизнь. Даже если ты прожил ее за короткое время, удовольствие даст ощущение, что ты жил дольше.

Очень важно понимать, что талант — это не умение, а желание. Часто родители говорят: «У меня ребенок — талантливый художник, потому что хорошо рисует». Это не признак таланта. Признак таланта, с моей точки зрения, это желание. А хорошо или плохо, знает Господь Бог, больше не знает никто. Современники были уверены, что Пиросмани рисует плохо, а спустя годы стали говорить, что он великий художник. Талант — это желание делать какое-либо дело.

Григорий Померанц говорил, что «Бог думает о нас не нашим умом», — это вопрос к Богу. Я не знаю, зачем человеку дается талант. Есть вопросы в компетенции Бога, есть вопросы в компетенции человека. Можно бесконечно теоретизировать, что такое удача, но это вопрос компетенции Бога, ты ничего не можешь сделать. К тебе приходит удача или не приходит. Талант дается человеку для того, чтобы он его реализовывал. Зачем его реализовывать, я не знаю.

А зачем молодому человеку татуировка?

Я увидел в этом вопросе выделение себя. Зачем человек выделяется… Все рабы Божии — зачем надо выделяться? Вот есть Владимир Семенович Высоцкий, у него не было звания, у Александра Сергеевича Пушкина, Михаила Юрьевича Лермонтова и Льва Николаевича Толстого не было наград, кроме военных, потому что им не надо было этого всего.

Им надо было делать свое дело, реализовывать свое желание. В такие моменты человек не думает о короне. А когда у него с желанием проблема, он начинает думать о том, чтобы носить корону.

Скажи, а правильно ли работать для себя? Ты говоришь: делай свое дело, получай удовольствие. А когда ты показываешь свои произведения, ставишь спектакли или поешь песни, как Высоцкий, ты выходишь за признанием к публике, это уже реализация. И это та самая корона.

Такой постановки вопроса не может быть, потому что ты работаешь для себя, когда ты не можешь этого не делать. Это не в твоей воле. У меня есть большой ящик с текстами, которые я написал в детстве, потому что мне очень хотелось писать, и которые я никогда никому не покажу. Если человек говорит: «Я рад бы писать, но меня никто не публикует», значит, не надо ему этого делать. Призвание — это когда тебе нравится процесс того, что ты делаешь, а не когда тебе нравится результат. Результат — следствие.

Ответ на этот вопрос зависит от того, с какой стороны находишься ты. Если ты находишься внутри дома, то дверь не может открыться сама, ты должен открыть ее и войти в мир. А если ты находишься снаружи, то дверь может открыться сама, потому что есть Божья воля, есть чудо. И может открыться дверь новых возможностей, новой дружбы. Чаще всего так и бывает.

А для меня этот вопрос про любопытство. В сказке про Буратино я понимаю всех: Буратино, Пьеро, даже странную девушку Мальвину — всех, кроме Папы Карло. Он сидел в комнате, в которой висел холст с нарисованным очагом, и Папе Карло не было любопытно туда заглянуть!

Папа Карло — образчик родителя-идиота. На самом деле сказка про Буратино — это абсолютная метафора того, как мы воспитываем детей. Мы берем полено и хотим сделать из него красавца, получается урод с длинным носом. Мы говорим: ничего, урод, сейчас ты выучишься в школе. Мы надеваем на него курточку, даем ему букварь, он все это продает, но дальше — история про то, что есть Бог, потому что этот урод, который продал букварь, который ведет себя как придурок, он берет нас за руку и ведет в волшебную страну, которую мы сами не замечали. Дети в результате оказываются гораздо умней нас. Поэтому «Пиноккио» — одна из моих любимых историй.