Георгий Алексеев - Разведке сродни

Корреспондент. — Кстати, Евгения Сергеевна, давайте продолжим размышления над поступком Мишиной мамы. Сторону берущую, в данном случае, увы, учительницу, мы осудили. Но вот вопрос: ради чего сторона дающая шла на безнравственное деяние? Видимо, для того, чтобы, в конечном счете, «протолкнуть» Мишу в институт? Хотела дать образование, чтобы он вошел в общество полноценной личностью. Вроде бы цель-то благая.

Е. С. Рудольская. — Именно «вроде бы». А скорее всего, из той же самой ложной престижности. «Чем мой хуже других? Надо во что бы то ни стало одипломить его!» Человек с мещанским кругозором, обывательскими нормативами меньше всего исходит из разумной целесообразности, тем более потребности общества. Лишь бы «выглядеть», то есть казаться не хуже других, а для этого надо во что бы то ни стало завладеть внешними атрибутами человека уважаемого, авторитетного, имеющего вес в обществе. Беда в том, что складной зонтик и диплом о высшем образовании ставятся по воле мещанина в одну шкалу ценностей. И тот же диплом, по существу, обесценивается от такого соседства.

Ю. З. Черезов. — Знаю я таких одипломившихся специалистов, что, придя к нам на завод, шарахаются от производства, стремятся поскорее попасть в «контору». Или, отказываясь от хлопотной работы мастера, стараются пристроиться куда-нибудь на сборочную линию, где и заработок высокий, и забот лишних нет. Разговоришься с ним: «Зачем же ты шел в политехнический институт?» Пожмет плечами: «Родители настояли».

Доступность высшего образования — великое завоевание социализма. Но именно доступность породила у некоторых людей вредную иллюзию: чтобы стать специалистом, достаточно диплома. Не важно, соответствует ли будущая специальность характеру, индивидуальным склонностям, отвечает ли духовным запросам. Такой «специалист», придя на завод, чувствует себя как выброшенная на песок рыба. Пока не поймет, что не его это призвание. И уходит. Куда? Как-то по общественным делам пришлось побывать на областной базе стеклотары. Там мне привели такую статистику: около половины рядовых работников базы имеют высшее образование. В последние годы появилось немало молодых людей с дипломами инженеров, учителей, тренеров, которые пришли в сферу обслуживания. Думаете, чтобы лучше нас обслуживать? Если бы! Чтобы быть поближе к злачным местам! Как тот самый Анатолий, который с дипломом машиностроительного техникума оказался снабженцем в столовой. А что, если деньги, затраченные на их обучение, государство востребовало бы назад? И, конечно, не подсчитать тех потерь, что не в рублях и копейках измеряются, — потерь от ложно понимаемого, примитивного представления о человеческом счастье, о счастье своих детей. Как не вспомнить переживания Машиной мамы, описанные Чередниченко в материале «Тень заповедного древа» в «Советской России», которая с отчаянием думала: «Если Маша не поступит в институт, это крах». Вот такое восприятие дочерней судьбы и толкнуло ее прибегнуть к подделке документов. А мало ли мы читаем в газетах разоблачений взяточников и взяткодателей за незаконное «проталкивание» в институты!

Женщина. — Окажись вы на месте родителей Маши, как бы вы поступили? Раз уж вы сами призываете вести разговор начистоту, то скажите: неужели не сделали бы все, чтобы ваши дети получили высшее образование?

Ю. З. Черезов. — Вынуждаете меня раскрываться до конца? Представьте себе, несколько лет назад моя семья оказалась, можно сказать, на таком самом «месте», о котором вы говорите. Старший сын после школы не попал в политехнический — не выдержал конкурса. А мечтал, призвание есть. Конечно, настроение было не праздничное, но и трагедии я не видел. Признаюсь честно, кое-кто советовал мне: сходи, мол, к ректору, поговори, тебя же знают в городе. Выходит, стриги, сынок, купоны с папиных заслуг и ни о чем не беспокойся? Нет, не враг я своему сыну, чтобы поощрять такое иждивенчество! Сам добьется цели, без отцовской протекции. В одном помог ему: хочешь, говорю, возьму в напарники? Через год карусельщиком станешь — редкая профессия. А учиться, если твердо решил, можно и на вечернем отделении. Стал сын токарем-карусельщиком. Отслужил в армии, как все, пошел на вечернее отделение института. Сумел еще и целевые курсы окончить — приобрел специальность наладчика станков с числовым программным управлением. Профессия — современней некуда. Сейчас у него своя семья, растет сын — мой внук Андрюшка. Ему за отца не будет стыдно, мне за сына не краснеть. На душе у нас спокойно — не последовали «мудрым» советам пойти на сделку с совестью, не запятнали фамильной чести.

Женщина. — Ну, таких людей у нас не так уж много.

Корреспондент. — Странная, но, к сожалению, распространенная точка зрения: раз человек занимает видное положение в обществе, имеет заслуги, значит обязательно должен использовать все это в своих личных целях.

Е. С. Рудольская. — Категорически не согласна с утверждением, что таких людей у нас не так уж много! Расскажу об одной недавней встрече в подтверждение своих слов. Мне довелось побывать в селе Мальцево Курганской области — на родине знаменитого хлебороба. Самого Терентия Семеновича на месте не оказалось, но я познакомилась с его дочерьми. И мне открылась по-настоящему высоконравственная атмосфера этой большой русской семьи. Вот лишь одна деталь. Младшей дочери Мальцева — Лидии Терентьевне предстояло ехать на защиту кандидатской диссертации. У нее четверо сыновей, последние — двойняшки как раз и задержали мамину защиту. Правда, можно было успеть защититься, но не поехала. «Почему?» — спрашиваю Лидию Терентьевну. «Да вы что! Мне бы из сочувствия оппоненты не стали возражать, а это уже нечестно. Надо, чтобы ко мне относились, как и ко всем остальным». Защищалась она в Киеве. «Почему так далеко?» Там отца меньше знают: авторитет его не оказывал влияния на членов комиссии. Со спокойной совестью защитилась.

Вернувшись из Курганской области, я многим, в том числе коллегам-учителям, рассказывала о поступке Лидии Терентьевны. Одна из учительниц с этакой скептической гримасой заявила: «Ну, знаете, не то главное — где защищалась дочь Мальцева. Главное — выбор темы для защиты и научного руководителя. А уж тут без Мальцева-старшего или его имени не обошлось». Пыталась переубедить ее: у Лидии Терентьевны и фамилия-то другая — по мужу. А главное, противоестественно ставить рядом такие слова, как «Мальцев» и «протекционизм». Нет, обыватель никак не может поверить в человеческое бескорыстие, благородство. Отчего это? Возможно, оттого, что сам не способен на такие поступки, а потому и всех остальных людей меряет на свой аршин.

Корреспондент. — Пожалуй, тут есть и наша вина, журналистов. Не всегда умеем ярко и убедительно рассказать о людях — носителях высоких, подлинно коммунистических норм нравственности, показать во всей глубине их духовную красоту.