Дарья Златопольская - Важные вещи. Диалоги о любви, успехе, свободе

Что ему мешает? Не только ведь лень.

Я не говорю только про лень. Он не может направить себя в каком-то одном направлении. Собраться.

Что нас вообще заставляет собраться?

Пастернак говорил, что современные художественные течения вообразили, будто искусство – это фонтан, а на самом деле оно губка. А на самом деле оно губка. Ты должен концентрироваться, ты должен все впитывать. Чтобы художественное произведение было цельным и настоящим, все должно туда стекать. Тогда оно становится интересным для вас. И точно так же человек, мне кажется. Он тому чуть-чуть улыбнулся, этому пожал руку, этого поцеловал, здесь спел, здесь напел. Но тебе дарована Богом жизнь. Я как раз люблю эту картину за то, что мы не обвиняем героя, – мы переживаем за него. Мы видим себя в нем. Мы видим, что мы, безусловно, – и слава Богу! – не идеальны.

Д. З. На меня произвело большое впечатление ваше эссе для журнала «Русский пионер». Оно называется «Это не я, это он».

К. Б. Было дело.

Вы там пишете о том, что настоящий «вы» – это тот мальчик, который ходил в студию и писал стихи. И что вы этого мальчика где-то потеряли, выбросили, оставили на обочине.

Предал.

И с тех пор вы – не он. А хотели бы вернуться, потому что он и есть настоящий вы.

Да. Это так. Хотел бы. Это связано с тем, что после того, как я ушел из университета и поступил в ГИТИС, началась активная социализация. С одной стороны, я люблю успех. С другой стороны, все это мне очень тяжело. Я не тот человек, который любит общество. У меня в принципе нет друзей. Я достаточно замкнутый. Я предпочитаю быть один. Мне в принципе комфортно с книгой или наедине с каким-то кино или текстом. Или с моей дочерью, которую я обожаю и нежно люблю, которая как бы мое второе «я». Вот куда я передал себя самого: в свою дочь. Я стараюсь ее сберечь от всего того, что на меня в какой-то момент набросилось.

То есть вы в ней сейчас нашли того мальчика?

Ну да. Того ребенка, того себя я отчасти нашел в ней. Хотя понимаю, как бы дико это ни звучало, что и этого ребенка я в какой-то момент предам. Мы все равно предаем и себя, и своих собственных детей. Просто по факту того, что они растут. Мы не можем полностью их уберечь от всего. Мы даже не замечаем, как по мелочи в чем-то предаем своих собственных детей – как и себя в течение своей жизни. Оправдываем себя какими-то компромиссами, необходимостями.

Мне было очень тяжело в какой-то момент оказаться во всей этой большой жизни. Я стал резко взрослеть только после того, как вышел из ГИТИСа. И то я не повзрослел до сих пор. Мой реальный психологический возраст – далеко не сорок два, а, допустим, тридцать, а то и меньше. Я испуган этой жизнью. Я ее не очень понимаю. Мне не нравится многое, что во мне произошло. Скажем так: оно не произошло. Я стал делать многое из того, чего я не хотел делать. Я стал позволять себе много нарушений вкуса, какой-то честности. В детстве эту бескомпромиссность держать легче.

Д. З. Вы начинали с КВН, и мы даже нашли видеозапись вашего выступления. Мне очень интересен тот момент вашей жизни, когда вы решили, что вам больше не стоит выходить на сцену. Вы даже сказали, что благодарны за это Богу.

А. Д. Абсолютно. Я в смирении. Во-первых, я такой же закомплексованный человек, как и большинство народонаселения планеты Земля. Во-вторых, конечно же, я смотрел со стороны на себя и на своих гениальных товарищей. В 1995–1997 годах еще было сложно, посмотрев на Мартиросяна, понять, что это один из столпов будущего российского телевидения. Но легко было понять, что этот человек однозначно лучше тебя. А когда в команде таких еще человек пять, а у тебя внутренний мир перфекциониста с математическим складом мозгов, было вполне естественно использовать свои организаторские возможности. По-моему, из этого что-то получилось.

Но ведь это невероятно трудно – понять, где твое дело, а где не твое?

Тут нет ничего трудного. У меня невероятно мало сценического таланта, и я это понимал. Я претендую на то, чтобы быть самым адекватным человеком в мире! Я посмотрел на себя со стороны и подумал: «Надо это продолжать? Зачем?» Может быть, это было неплохо с точки зрения команды КВН. Но что это мне дает? Разве нельзя найти другие пути?

Мы были командой. Мы жили вместе, все 15–20 человек плюс примкнувшие к нам околоплодные ребята, еще человек десять. Надо было как-то организовывать эти процессы. Если смотреть на это через призму организации бизнеса, на мой взгляд, это был первый главный в моей жизни шаг. Как организовать 15 талантливых человек, чтобы у них все сложилось хорошо в контексте игры КВН? Надо налаживать коммуникацию, выжить среди этих 15 человек. Задача выполнена, идем дальше. Мир – это такие же 15 человек.

Но ведь выходить на сцену – это большое удовольствие для человека, которому есть что сказать.

Знаете, мой любимый афоризм: «Лучше уйти на два года раньше, чем на пять минут позже». Здесь основа такая же. Что делать там, где у тебя не все получается?!

Я знаю очень мало людей, кто в состоянии оценить свой талант как средний.

Даже не средний. Как артист я никакой.

Это, видимо, обратная сторона перфекционизма. Даже по признаку адекватности вы хотите быть первым в мире, второе место вас не устраивает ни в чем.

Это моя армянская черта.

Очень многих людей, достигших большого успеха – из тех, что были у нас в гостях в «Белой студии», – объединяет ощущение, что их где-то недооценили.

Давайте называть вещи своими именами: большинство ваших гостей – неадекватные люди. Это тоже неплохо. Они гениальные, великие, я как адекватный человек их так расцениваю. Неадекватность не наносит никакого ущерба их величию.

А что такое адекватный человек?

Приземленный. Я постоянно тренирую свою адекватность в общении с людьми, которые умеют высказывать правдивое мнение. Когда в связи с твоими успехами тебе начинают говорить те слова, которые тебе хотелось бы услышать, – это первые шаги к отходу от адекватности. Неужели не лучше, чтобы люди говорили тебе все, как есть? Они же тебе помогут. И наоборот: вот скажут мне, что я самый высокий человек в мире. Но я же понимаю, что это не так.

Мне очень интересно, как в вас сочетается способность трезво оценивать свой рост, во всех смыслах слова, и стремление к тому, чтобы быть лучшим.

Та же самая адекватность приводит к другой мысли: «Все возможно». Адекватность не означает, что я такой, и все, нет смысла ни к чему стремиться.

Ваш проект «Новые армяне» был огромным успехом. А потом настал такой период, который вы сами назвали «апатией».