Майкл Давидоу - Третье советское поколение

В Академгородке я посетил школу-интернат для учащихся, проявивших особые способности в математике, физике и химии. Несколько слов о характере такой школы. Учащиеся отбираются в школу на олимпиадах (какое прекрасное название выбрано для соревнований в знаниях по естественным наукам!). Такие олимпиады проводятся в масштабах школы, района, области, края, республики, а затем и всего Советского Союза. В школе-интернате в Академгородке обучаются 550 школьников 26 различных национальностей в возрасте от 14 до 17 лет. Примерно 70 процентов из них прибыли из небольших городов и поселков Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии. Школьники находятся на полном пансионе, а занятия с ними ведут видные ученые.

Когда я вошел в класс, ребята писали контрольную работу по физике. Несмотря на то что это был последний день занятий перед каникулами, школьники работали сосредоточенно.

Сопровождавший меня 34-летний Владимир Харитонов — заместитель директора школы — не увидел в этом ничего необычного. Владимир сам когда-то сидел здесь за партой. Уроженец Красноярска, сибиряк, он был в составе первой группы школьников, отобранных для школы-интерната. Затем поступил в Новосибирский университет, после окончания которого работает в школе. Харитонов показал мне вопросы, предложенные учащимся. Я своим глазам не поверил — вопросы были на уровне американских университетских экзаменов. Каждый школьник мог выбрать вопрос. Преподаватель обходил класс, подсаживаясь то к одному, то к другому ученику, и тот шепотом объяснял ему логику ответа. Это скорее напоминало непринужденную беседу, чем контрольную работу.

Мне захотелось поговорить с ребятами. Харитонов не возражал. Он пригласил на беседу тех, кто уже закончил работу.

Первой была Таня Куприянова — девушка 16 лет.

— Что же вы получили за контрольную работу? — спросил я. Она расплылась в улыбке, и я понял, что этот вопрос можно было и не задавать — конечно же, пять.

Таня приехала из небольшого поселка в Якутской Автономной Советской Социалистической Республике, на Крайнем Севере, где зимой температура 50 градусов ниже нуля считается нормальной. С сильной, стройной фигурой, Таня внешне была поразительно похожа на эскимосов с Аляски и даже на коренных жителей Америки — индейцев. И все-таки во всем остальном она была очень русской. По-русски она говорила безупречно. Конечно, она столь же безупречно владела своим родным языком — якутским.

— Расскажите, пожалуйста, о себе, о вашей семье, — попросил я Таню. — Как вы попали сюда? Каковы ваши планы на будущее?

— Мои родители работают в совхозе. В семье семеро детей. Я самая младшая.

Таня рассказала мне также о своих успехах на математической олимпиаде в ее родном крае, о приеме в школу-интернат, о своем увлечении антропологией.

— Мне хочется изучать историю древних народов, особенно моего родного якутского, а также историю американских индейцев. Существует научная гипотеза, что индейцы переселились в Америку из Азии. Возможно, мы, якуты, одного с ними происхождения.

— Знаете ли вы что-нибудь о сегодняшней жизни американских индейцев? — спросил я.

— Знаю, что их жизнь в вашей стране нельзя назвать счастливой.

Она замолчала, озабоченная тем, не обидела ли меня. И с облегчением вздохнула, когда я кивнул ей в знак согласия.

— Ваша страна так богата, и все-таки вы так плохо относитесь к индейцам, — добавила Таня.

— А как относятся к вашему народу в СССР? — спросил я.

— Вы сами можете убедиться, что как и ко всем остальным. До революции у нас не было даже своей письменности. А теперь в Якутии создан филиал Сибирского отделения Академии наук СССР. И я сама надеюсь когда-нибудь работать в нем.

Второй контрольную работу закончила пятнадцатилетняя Вера Новикова с Камчатки — одного из самых отдаленных районов Советского Союза. Блондинка, с характерными славянскими чертами, Вера горела нетерпением поговорить со мной по-английски. Она говорила, спотыкаясь; с сильным русским акцентом, опуская артикли, временами переходила на свой родной язык. Однако в целом она успешно выполнила это упражнение в английском языке и безусловно заслужила высший балл за решительность.

— Я приехала сюда после победы на нашей олимпиаде, — начала она рассказывать о себе. — В первые дни мне было одиноко. Даже хотелось вернуться домой на Камчатку. Теперь я рада, что тогда выдержала. Мне здесь очень, очень, очень…

Вера пыталась найти нужное английское слово. «Нравится», — подсказал я ей. Ее детское лицо озарилось радостью.

— Нравится, очень нравится, — повторила она. — Не только потому, что у нас хорошие учителя, а потому, что наши учителя — прекрасные люди. Я могу доверить им все, посоветоваться о чем угодно.

Вера не собирается поступать в Новосибирский университет. Она призналась мне, что хочет стать хирургом.

— Но ведь вы учитесь в математической школе. Будете ли вы готовы к экзаменам в медицинский? — спросил я.

— Мне всегда помогут, — ответила Вера, посмотрев на Харитонова.

— Да, наша главная задача — помочь учащимся найти свое место в жизни, — сказал он.

Самыми интересными часто оказываются незапланированные встречи. Впрочем, встреча с видным молодым математиком Гончаровым была намечена, и она состоялась. Но вот то, что было дальше… Высокий, крепкого сложения блондин с добрым лицом, Гончаров сразу располагал к себе. Он предложил мне пройти в аудиторию и при этом загадочно улыбнулся. Там меня ждал сюрприз — около пятидесяти человек, в основном молодых мужчин. Собрались вокруг стола, на котором стоял огромный электрический кофейник, чашки с блюдцами и вазы с печеньем. Атмосфера была самой непринужденной. Я вопросительно взглянул на Гончарова.

— Это наши традиционные посиделки, — объяснил он. — Время от времени мы собираемся, чтобы обменяться мнениями по разным вопросам. — Он представил меня известному математику Ершову. Пошептавшись с Гончаровым, Ершов обратился ко мне:

— Если не возражаете, мы зададим вам несколько вопросов.

— А я думал, что вопросы — это по моей части, — сказал я. На эти слова присутствовавшие отреагировали добродушным смехом.

— Мы постараемся ответить на все ваши вопросы, но, пожалуйста, давайте начнем с наших.

Слово «пожалуйста» в русском языке исключает возможность отказаться от предложения. На меня смотрело множество глаз. Аудитория быстро заполнялась: все, кто узнавал, что здесь происходит встреча с американцем, спешили сюда. На всех без исключения лицах я читал ту же глубокую озабоченность, какую заметил в людях еще на КамАЗе. Наша встреча проходила в то время, когда у русских было больше оснований задавать вопросы американцам. Угроза ядерной войны, исходящая от США, — это проблема посложнее самых сложных математических уравнений.