Захар Прилепин - Имя рек. 40 причин поспорить о главном [litres]

Если вдруг чуть повысишь на неё голос, в ход идёт безотказное: «Пап, ты что, меня не любишь?»

«Конечно, люблю».

«Почему ты тогда хочешь, чтоб я заплакала? – и далее, гениальное: – Ты же сам этого добиваешься!»

Недавно вечером мама, моя жена, спросила у неё: «Что ж ты такая вредная, миленькая моя дочка?»

«Ох, мам, и сама не знаю», – ответила она откровенно и по-взрослому.

Поэтому с ней надо быть ровным, как линейка, и железным, как железяка.

Собственно, мы со всеми детьми такие, но с этой уж точно не расслабишься.

Весь её дневной распорядок должен быть расписан по минутам и высочайше утверждён: никаких послаблений.

Завтрак, прогулка, дневной сон, обед, занятия и так далее: она должна знать, что так было всегда, и всё это неизменно, как восход солнца и обожание родителей.

Но всё равно она ежедневно, ежечасно, а порой ежеминутно находит поводы, чтоб провести те или иные эксперименты, дабы сломать сложившийся порядок вещей.

«Пап, зачем краски, я не хочу рисовать. Я хочу лепить, давай пластилин».

Причём, как вы уже догадались, если достать пластилин – будет то же самое, но ровно наоборот.

Иногда, задумавшись о постороннем или не найдя в себе сил на проявление свинцовой силы характера, вдруг дашь послабление – «На́, на́ тебе пластилин…» – и сразу видишь мгновенно вспыхивающий огонёк женского удовольствия: «…смогла! Я смогла!»

Зачем девочки, девушки, женщины, и даже, как я недавно стал замечать, бабушки это делают, – мне не понять.

Но всякий мужчина должен смириться с тем, что однажды испытает нечто подобное на себе.

Или не однажды.

Причём, едва ты, ловко, как на самом крутом повороте, выправляешь ситуацию, – то есть, не повышая и не понижая голос, с идеально выверенной интонацией, заключающей разом и си- лу, и любовь – обязательно вместе! по отдельности это не работает! – отстаиваешь изначально предложенный вариант: едим макароны, идём гулять немедленно, ты будешь рисовать, потому что ты любишь рисовать, дневной сон обязателен, – сразу же всё налаживается.

И здесь выясняется, что на самом деле твоя дочка – ангел, небесное создание, преисполненное очарования и прелести.

Она покладистая, ласковая, совсем не капризная, очень наблюдательная, и лишь совершающая те поступки, которые ей самой не понятны, но лишь предопределены её восхитительной природой.

И посему простить ей можно всё.

Недавно пошли купаться.

Отправились с ней на другой берег – там такой отличный песчаный бережок, удобный для игры и построения замков; пока плыли, она всё вскрикивала: ой, ой, ой! – трусиха!

Наигравшись, пошли обратно, она опять: ой, ой, ой! – я ей говорю, в мрачно-ироничной интонации (она эту интонацию уже знает): «Доченька, я, кажется, тону. Наверное, сейчас я буду вынужден отпустить тебя. Из нас двоих должен спастись только один».

Она, мгновенно, не раздумывая, очень серьёзно: «Я должна».

Как такую не любить.

Вернулись озябшие домой, делаю бутерброд ей с красной икрой, после того как она пообедала картошкой пюре (поедание которой, естественно, было предварено фразой: «Я же хотела макаронки!»).

Говорю: «Надо оставить твоей сестрёнке красной икры, она сейчас придёт с гуляния. Так что поменьше тебе намажу».

Мгновенный, невозмутимый ответ: «Сколько кажу (скажу), столько и намажешь».

И сидит со спокойным и непроницаемым лицом, даже не косится на меня.

Да, у неё продолжается эксперимент.

Ничего, я с тобой справлюсь, дочка.

Потом буду твоему мужу за бутылку пива открывать секреты мастерства. По одному секрету в час. У меня их много.

Или, верней, один.

Любовь.

Следом просыпается, и лежит совсем тихо в своей комнатке вторая, старшая дочь.

Всё, что я только что рассказал о младшей дочери, на самом деле, неправда. В том смысле, что перечисленное – никак не характеризует женщину.

Женщина, судя по старшей моей дочери, – существо гармоничное, умиротворённое, самодостаточное и вообще не склонное к психологическим манипуляциям.

Она сейчас читает.

Она читает по утрам и на ночь. И днём.

Читать надо тихо, не шевелясь, иначе младшая услышит шевеление в её комнате и немедленно заявится с предложением совместных игр.

Старшая дочь скептически относится к иг- рам с младшей дочерью.

Кажется, у них нет в характере ни одной общей черты.

Природа затейлива, и совмещает отцовские с материнскими гены в какой-то своей логике – всегда неожиданной.

Старшая дочь, насколько я успел заметить к её десяти годам, – бесстрашная.

По-моему, она вообще самая смелая в нашей семье.

В пять лет она уже плавала.

В море она легко соглашается плыть со мной на огромные расстояния, вовсе без раздумий: «Дочка, а давай доплывём до той вот скалы?» – в тумане видна скала. «Конечно», – и немедленно идёт к воде.

Никаких спасательных жилетов: мы просто плывём, два водных путника.

Мама не смотрит нам вслед, чтоб не ужасаться.

Она гуляет одна по лесу, часами; медведя и змей она не боится, хотя мы живём на границе заповедника, где водятся самые разные звери и в большом количестве.

Никогда не забудем эту историю: однажды утром моя жена отправилась на прогулку в лес. Был июнь.

Проснувшиеся средние дети – эта самая дочь и мой младший сын – решили пойти встречать маму.

Дочке тогда было четыре, а сыну – только-только должно было исполниться шесть.

Они наскоро, как сумели, оделись – в какие- то перепутанные рубашки на два размера меньше, штиблеты на разные ноги, естественно, без носочков, – в общем, сиротки.

Инициатором прогулки была, естественно, она. Дочь рассудила: маме же будет приятно, когда она неожиданно встретит в лесу своих детей.

Возвращается моя жена домой – вокруг самый настоящий, дремучий, хвойный лес, простирающийся на десятки километров, – и навстречу ей, каким-то чудом не потерявшиеся, идут, не доставая даже до самых нижних еловых лап головами, два целеустремлённых гномика.

Белеются и краснеются своими нелепыми, задом наперёд надетыми одёжками.

Облепленные комарами – но стоически переносящие всё.

…сын потом рассказывал, что в какой-то момент затея показалась ему не совсем правильной, но дочь была непреклонна и строга: всё в порядке, я знаю дорогу.

Увидела маму и сообщила ему победительно: «Вот видис. Я зе говолила».

Она занимается конным спортом. Я сам, признаться, лошадей побаиваюсь: не знаю, что от них ожидать; а эта – нет. У неё вообще отличные отношения с хвостатыми монстрами. Собака наша весит чуть меньше ста килограмм – но она тоже слушается дочь, и слушалась уже пять лет назад.

Когда мы куда-нибудь едем на машине, дочь всегда просит: «Пап, а поехали ещё быстрее».

«Маленький мой, посмотри, на спидометре 150 км, мне кажется, достаточно», – отвечаю я.