Александр Бушков - Крым и крымчане, или Тысячелетняя история раздора

Вот теперь армия и в самом деле построилась в одно общее каре и десять дней шла к Перекопу, разоряя и сжигая попадавшиеся на пути деревни, отбивая постоянные атаки татар. Упрямый Миних не собирался уходить так просто: он предполагал остановиться у Перекопа, не уходя из Крыма, пополнить запасы и с частью армии отправиться к Кинбурну, чтобы помешать собиравшейся там турецкой армии перейти Днепр, — а другую часть войск отправить назад в Крым.

Не получилось. Запасы не удалось пополнить из-за того, что татары по-прежнему перехватывали обозы и фуражирные команды, болезни ширились, провизии и воды не хватало. Вновь собравшийся военный совет постановил уходить из Крыма. И Миних ушел, увел войска на зимние квартиры. Завоевания Крыма не получилось, но значительную часть полуострова разорили начисто.

В следующем, 1737 году поход в Крым повторился, но уже без Миниха. Решено было нанести два удара по двум разным направлениям: по турецкой крепости Очаков и по Крыму. К Очакову пошел Миних с 90-тысячной армией и крепость взял. В Крым вошел фельдмаршал Ласси с 40 тысячами регулярной армии и 15 тысячами казаков. Он предпринял оригинальный, хотя и рискованный ход. Крымский хан не ожидал вторжения русских иначе как через Перекоп — где и встал с 60-тысячной армией — но Ласси пошел обходным путем. По Арабатской косе (или Арабатской стрелке) — полосе суши длиной в 103 версты и шириной до 5 верст, тянувшейся вдоль восточного побережья Крыма. Потом, наведя мосты, вошел в Крым, дал несколько успешных для русских сражений и произвел, как деликатно выражается Военная энциклопедия, «большие опустошения».

Императрица Анна Иоанновна в окружении аллегорических фигур. Худ. П. Деккер

Ласси, чувствительно потрепав татар в боях и изрядно разорив все, что смог, счел свою задачу выполненной и отступил тем же путем.

В следующем 1738 году он туда вернулся прошлогодним путем. В обход. Правда, уже по другому маршруту — воспользовавшись западным ветром, «угнавшим» воду из Сивашского пролива, перешел по нему, как впоследствии поступила и Красная Армия под командованием Фрунзе. Снова успешные для русских сражения, снова горит все, что можно поджечь. И снова объявляются прежние беды: нехватка продовольствия и воды, болезни…

(Миних тем временем отвлекал турок ударом по Молдавии, где изрядно расколошматил янычаров в чистом поле под Ставучанами.)

Взятие Азова в 1736 г.

В этот раз вместе с сухопутной армией действовал и русский военный флот под командованием вице-адмирала Бредаля. Флот, нужно сразу уточнить, состоял не из боевых кораблей, а из 217 больших лодок на манер запорожских или донских, вооруженных малокалиберными фальконетами. К тому же после внезапно налетевшего шторма лодок осталось только 47 — а с моря подходил турецкий флот из двух линейных кораблей, фрегата и 85 боевых галер. Однако в столь неравных условиях Бредаль ухитрился выиграть. Оставшиеся лодки он расположил в две линии, в шахматном порядке, на глубине менее чем в два метра — так что турецкие «настоящие» корабли, грозные на «большой воде», со своей глубокой осадкой попросту не могли подойти к лодкам достаточно близко. На суше Бредаль разместил еще и береговые батареи.

Это кажется сейчас невероятным, но Бредаль одержал самую настоящую, звонкую победу. Артиллерийская дуэль продолжалась около часа, после чего турки покинули поле боя. Их потери остались неизвестными, но у Бредаля не было ни одного убитого или раненого!

В конце концов Ласси отступил через Перекоп, взорвав и начисто уничтожив тамошние укрепления. Бредаль сжег свои лодки, чтобы не оставлять туркам, и отступил другой дорогой. Его бой с турецкой эскадрой остался первым и единственным русско-турецким морским сражением на Азовском море.

Как ни удачны были для русских все три крымских похода времен Анны Иоанновны, они все же так и остались набегами — пусть весьма масштабными. Опять стало ясно: брать Крым не пришло время. Однако все произведенные опустошения свою роль сыграли — крымские татары и ногайцы резко сократили количество набегов на русские южные рубежи. Самый последний, правда, состоялся уже при Екатерине, в 1769 году, но как бледная тень прежних.

Проекты полного покорения Крыма были отложены на тридцать три года. А вот потом…

Всему свое время, и время всякой вещи под небом… Несколько лет после воцарения Екатерины Россия, пользуясь цветистым оборотом, широко распространенным среди персидских книжников, «свернув ковер своей страсти, положила его в сундук ожидания». Однако ожидание слишком долго не тянулось…

В 1768 году Турция объявила России очередную войну, и хан Кирим-Гирей, согласно вассальном долгу, двинулся со стотысячным войском в Бессарабию. Где и умер неожиданно. Что не вызвало у татар ни малейшего замешательства — процедура на сей счет была давно отработана. Всякий раз, выбирая нового хана, согласно традициям причудливой и своеобразной тамошней «демократии», знатные мурзы выбирали и официального наследника, именовавшегося «калга-хан». Далеко не всегда калгой становился родной сын хана — род Гиреев был многочисленным, и «кадровый резерв» имелся солидный. Так что, собственно говоря, в случае чего происходили даже и не выборы, а просто утверждение калги в качестве хана (разве что приходилось выбирать нового калгу).

В полном соответствии с традицией мурзы быстренько утвердили новым ханом Девлет-Гирея, неплохого военачальника. На той войне Девлет и погиб, ханом стал Селим-Гирей, личность совершенно бесцветная и бесталанная во всех отношениях. В столь сложные времена, когда Турция слабела, а Россия крепла, ханству необходима была на престоле сильная личность — но что поделать, если, соблюдая крымскую демократию, мурзы выбрали именно Селима…

На крымских рубежах, цинично ухмыляясь, объявилась толстая полярная лисичка. Русские войска уже заняли большую часть бывшего Дикого Поля, Северного Причерноморья, которое назвали Новороссией и принялись осваивать. Кочевавшие там орды татар, известные как едисанцы, буджаки и джамбулуки, либо объявили себя сторонниками России, либо брались в случае военного конфликта меж Россией и Крымом держать нейтралитет. Этакий своеобразный майдан. Дело, конечно, было не в пророссийских симпатиях — российские агенты попросту передали предводителям помянутых орд приличные суммы золотом, а те как честные люди денежки отработали.