Евгений Крушельницкий - Город мастеров

Вот тут-то и выяснилась любопытная вещь. Исследование полусотни сопел различных форм и размеров дало результаты, противоречащие нынешней науке. Оказалось, что энергия струи как минимум вдвое превышает ту, что была потрачена на сжатие газа. Словом, чудеса: ведь это означает, что двигатель может работать без топлива, питаясь лишь собственной энергией. Но эти чудеса регулярно повторялись. Тогда, может, ошибка экспериментатора? Но Юрий Иванович занимался измерениями уже не один десяток лет и даже диссертацию защитил на эту тему.

Откуда же берется дополнительная энергия? Из воздуха, где она рассеяна в виде тепла. Недаром струя, отдав энергию, всегда становится холоднее. Но эта очевидная вещь теоретически совершенно невероятна. Согласно современным научным представлениям (которые, кстати, сформулированы полтора века назад и именуются вторым началом термодинамики), двигатель, который не нуждается в топливе, невозможен. Дело в том, что все самопроизвольные процессы во Вселенной идут от упорядоченности к хаосу, а не наоборот. И тепло идет туда, где холоднее, и никак иначе. Даже далекие от науки граждане твердо знают, каково будет зимой в нетопленом доме и что станет с самим домом, если его не ремонтировать. Словом, любое созидание требует усилий, и уж с этим законом не поспоришь.

НЕИСТРЕБИМАЯ ИДЕЯ

— Так что же, Юрий Иванович, очередной вечный двигатель?

— Пока ещё не двигатель, а ряд научных экспериментов, подтверждающих, что его можно сделать. Есть, впрочем, и действующий образец — природный. Вы не задумывались, откуда берутся, к примеру, разрушительные ураганы, штормы? Очевидно, атмосферное тепло естественным путем преобразовывается в механическую энергию, чего, как договорились ещё в XIX веке, быть не может. Между тем в 1913 году Циолковский выпустил небольшую книжку «О втором начале термодинамики», где высказал совсем другую идею: кроме природных процессов, ведущих к хаосу, есть и другие, противоположные. Благодаря чему и поддерживается равновесие в природе. Эксперименты убедительно подтверждают правильность выводов калужского учителя. Однако всего два года назад оргкомитет научных чтений памяти Циолковского отказался создать секцию для рассмотрения научных трудов, развивающих его идеи в области термодинамики.

— А как же незыблемое второе начало?

— Это не закон, а гипотеза — то есть, по сути, самое слабое место в науке. Гипотезы склонны изменяться со временем и допускать разные толкования.

Казалось бы, ну что нам до академических споров? На самом же деле в зависимости от этой формулировки иначе выглядят и наши перспективы. Ведь традиционные представления означают, что если природные процессы идут только в одном направлении — к хаосу, то в конце концов всё замрет и наступит тепловая смерть Вселенной. Но это ещё неизвестно когда будет, а вот рукотворная катастрофа недалека. Истощение полезных ископаемых (их запасов хватит лет на 30—50), загрязнение среды, потепление, аварии приведут к глобальной техногенной катастрофе. В общем, традиционные представления довольно пессимистичны. Зато идея Циолковского открывает новые перспективы, которые не зависят от запасов угля, газа и даже успехов «мирного атома», который за свой недолгий век успел основательно подорвать к себе доверие. И если известные альтернативные источники энергии — солнечные батареи, ветровые и приливные электростанции и т. п. — не могут конкурировать с привычными, то бестопливный монотермический двигатель — концентратор энергии окружающей среды — вполне может с ними поспорить.

ЕРЕСЬ ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА

Мысль получать энергию из окружающей среды не нова. Давно уже работают тепловые насосы, этакие холодильники наоборот: благодаря им на улице становится холоднее, а в помещении — теплее. Но здесь принципиальная разница в том, что любой холодильник сначала надо включить в розетку, а бестопливный двигатель должен добывать для себя энергию сам. Это и есть ересь для большинства учёных. Что же заставило Ю. Володько не согласиться с большинством?

— Факты, — поясняет Юрий Иванович. — Причем обнаружено уже много таких, которые противоречат учебникам. Убедиться в этом может каждый, проделав несложный эксперимент. Однажды я отрегулировал струю в душе так, чтобы она уравновесила вес рассекателя. Когда измерил расход воды, то увидел, что реактивная сила, вопреки расчетам, составляет лишь половину общей тяги. Остальное даёт перепад давлений. Что это значит? Это значит, что есть новый принцип двигателя, состоящего из множества тонких сопел. Он напоминает корабль на воздушной подушке, но ему не требуется опора — земля или вода, — на которую и «ложится» эта подушка. Самолёт с таким двигателем может летать на любой высоте, в том числе и по городским улицам, с любой скоростью. Для него не существует слишком больших расстояний и не нужны посадочные площадки. Я сделал расчет бестопливного двигателя, экологически чистого, который работает лишь за счёт охлаждения атмосферного воздуха.

Летательный аппарат с бестопливным двигателем вполне мог бы заменить Останкинскую телебашню. Достаточно установить ретранслятор, который висел бы на высоте нескольких километров. По сравнению с аналогичным спутником подобное устройство обойдется во много раз дешевле.

Для энергоснабжения стандартной жилой девятиэтажки — то есть отопления, освещения, питания бытовой техники и т. п. — потребуется всего две-три машины. А охлажденный воздух частично можно использовать в холодильниках и для кондиционирования помещений.

Причем не нужны никакие линии электропередачи, каждый потребитель сможет иметь свой источник энергии.

ТРУДНО БЫТЬ НЕФОРМАЛОМ

Планы, как видим, смелые. Сейчас бы самое время достать из кладовки маленькую действующую модель. В конце концов, сделал же Генри Форд свой первый автомобиль собственными руками.

— Современный турбокомпрессор посложнее той фордовской самоделки, — возражает изобретатель. — Я подошел к рубежу, когда без чужой помощи не обойтись: нужны конструкторы, наладчики и, конечно, деньги. Кстати, в стране есть несколько исследователей, которые тоже предлагают свои проекты бестопливного двигателя. Это, между прочим, не шукшинские чудики, а опытные специалисты, имеющие немало научных работ. Однако все их труды держатся на энтузиазме. Но почему же, скажем, над средством от тараканов работает научный институт, а революция в энергетике — удел изобретателя-одиночки?

— А как смотрит учёный мир на ваши идеи?

— Есть как убежденные сторонники (это, так сказать, неформалы в науке), так и не менее убежденные противники — те, наоборот, весьма авторитетны и влиятельны. Наши эксперименты, цифры — всё это, сами понимаете, на любителя, а они предпочитают нечто осязаемое. Сделал я доклад в одной научной аудитории, привел расчёты, после чего некий большой ученый заявил: «Вы нам давайте факты». Очевидно, он имел в виду настольный вечный двигатель. Откуда и на какие средства он появится — неважно. Наверное, на мою пенсию. Таких мэтров устраивает прежде всего стабильность в науке. К тому же, чтобы отрицать, не нужно ни денег, ни особых трудов. Вот и идут в ход и язвительные насмешки, и грубая враждебность.