Евгений Крушельницкий - Город мастеров

Более того: подобные «крамольные» проблемы обсуждать в серьёзных научных журналах не принято. Неизвестно кем и когда установлено, что ошибочные (хотя бы по мнению редколлегии) материалы не должны публиковаться. Но ведь иная ошибка в научном отношении может оказаться куда интереснее правильного, но тривиального исследования. Вот и получается замкнутый круг: без поддержки не получить результата, а без результата не дождаться поддержки.

И всё-таки «Журнал русской физической мысли» опубликовал мою работу и даже отметил. Я разослал её коллегам, в том числе зарубежным. Мне вежливо ответили, поблагодарили. Выступал и на многочисленных научных семинарах в институтах, и на совещании в одном из комитетов Госдумы. В результате — тишина. Не было ни ожидаемых разносов (с фактами спорить трудно), ни поддержки (рисковать репутацией, поддерживая «антинауку», охотников мало). Отвергли и мою заявку на изобретение: эксперты сослались на популярную книжку В. Бродянского «Вечный двигатель — прежде и теперь». Мне пришлось общаться с Виктором Михайловичем, и у меня сложилось впечатление, что сам он далеко не такой решительный противник вечного двигателя, как его читатели-эксперты. А научным институтам это не нужно. Да и далеко не каждый специалист годится для подобных исследований: внутренняя уверенность, что проблему решить невозможно, предопределяет и результат.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПОЛЬЗЕ ЗАБЛУЖДЕНИЙ

На трезвый взгляд реалистов, затея с вечным двигателем, конечно, безнадежна. По сути такой двигатель — вариант скатерти-самобранки, давней народной мечты. Если алхимики веками пытались найти философский камень, чтобы превращать обыкновенные металлы в благородные, то механики изобретали двигатель, который работал бы, не требуя затрат. Ведь подобный образец всегда у нас перед глазами — вечное движение небесных тел. Но природа не поощряет безделья, и потому с такой машиной до сих пор ничего не вышло.

Между тем этой проблеме отдали дань многие умы. И какие умы! Леонардо да Винчи, например, оставил несколько набросков такого двигателя. Но, видно, он всё же чувствовал в своих расчётах какой-то теоретический изъян и, в конце концов, разочарованно написал: «О, исследователи вечного движения, сколько суетных планов создали вы при подобных исканиях…»

В ХVIII веке французские академики закрыли двери перед изобретателями вечных двигателей, а вскоре их примеру последовали и в других странах. Но это не остановило энтузиастов. Мало ли было случаев, когда практика посрамляла экспертов… В том числе и тех же академиков во главе с Лавуазье, отмахнувшихся заодно и от изучения метеоритов. Физики высмеивали Эдисона с его телефоном, а тот в свою очередь иронизировал по поводу современников, которые ломали голову над созданием летательного аппарата тяжелее воздуха и мечтали о будущей авиации. Но, пожалуй, ярче всех высказался почетный академик Петербургской академии наук барон Кельвин, обессмертивший свое имя известной шкалой температур: он искренне полагал, будто почти все законы физики уже открыты, осталось отшлифовать мелкие детали. Эту опрометчивую фразу, сказанную полтора века назад, теперь мало кто помнит, но уверенность, что мир в общем-то познан, по-прежнему присуща многим нашим современникам.

Словом, у изобретателей всегда хватало резонов не доверять слишком уж самоуверенным экспертам, порой принимающим границы своего знания за рубежи науки. Недаром же Лессинг, немецкий поэт и философ, призывал: «Спорьте, заблуждайтесь, ошибайтесь, но ради бога, размышляйте, и хоть криво, да сами». Сказано на все времена.

Конструкторы создали новую машину, но вскоре выяснилось, что работает она плохо. Что ж, дело обычное: не всё можно предусмотреть на бумаге. Значит, надо улучшать конструкцию, а то и начинать все сначала. Бывает, что изъяны выявляются даже тогда, когда новинка пущена в серию. А если за неудачей годы работы целых коллективов?

Как сделать творческий поиск более эффективным? Существуют ли общие закономерности, определяющие оптимальный путь? Виктора Ивановича АКУНОВА, кандидата технических наук, руководителя лаборатории новых методов измельчения НИИЦемента, эти вопросы интересуют давно. Около ста печатных работ, более пятидесяти изобретений, ежегодно дающих народному хозяйству свыше двух миллионов рублей, — таковы результаты работы ученого. Но главной работой Виктор Иванович считает свою теорию, призванную помочь тем, кто причастен к созданию новой техники.

Известно, что даже для самых серьезных исследований подчас служит толчком довольно незначительный повод. С этого мы и начали наш разговор.

— Помню, ещё в студенческие годы мне пришлось проектировать электродвигатель, — рассказывает Виктор Иванович. — Сделав работу, я выяснил, что получился не столько двигатель, сколько неплохой нагреватель, который раскалялся до 400 градусов. Мой руководитель отнесся к этому спокойно: «Э, дорогой, — сказал он, — не всё сразу. Теперь постепенно доводите температуру до восьмидесяти».

Случай этот я вспомнил потому, что в нём довольно точно отразился метод работы конструкторов, идущих от практики. Он натолкнул меня на мысль: ведь уже тысячи людей до меня делали то же самое. И добивались успеха: их двигатели выдержали испытание временем, вошли в каталоги. Значит, все эти конструкции объединяет важнейший признак — совершенство. Так нельзя ли его выразить математически?

Нельзя ли уложить машины в своеобразную таблицу Менделеева, определяя основные характеристики конструкции и её возможности только по занимаемому месту?

Любая наука, как известно, сводится к вопросу, как удешевить производство. Если взять для примера мельницы, одни из древнейших машин на земле, то увидим, что они расходуют 5—7 процентов всей производимой в мире энергии, причём каждое десятилетие расходы на измельчение материалов удваиваются. Сейчас успешно действуют мельницы десятков различных конструкций — от кофемолок до тысячетонных агрегатов, дробящих каменные глыбы. Определить, какой тип конструкции перспективен, а какой нет, можно только с помощью науки. Получать ответ, как в старину, на основе практики, при нынешних темпах развития производства, уже нельзя. Поэтому не случайно ещё лет двадцать назад в нашей стране был создан научно-исследовательский институт, которому предстояло ответить на этот вопрос. Но институт просуществовал недолго: в руках ученых не было теории.

— Виктор Иванович, а на чём основана ваша теория?

— На объективных закономерностях, которым подчиняется развитие машин. Их можно заметить по изменению основных технических параметров. Для мельниц такие параметры — мощность и вес. Если взять их отношение и расположить в порядке возрастания, то выясняются удивительные вещи: оказывается, при всем многообразии мельниц и кажущейся пестроте, в мельничном семействе царит строгий порядок. Этот важнейший показатель образует геометрическую прогрессию! И чем ближе машина к идеалу, тем точнее совпадение фактической величины с расчетной. Пропуск в ряду — это место для ещё не родившейся конструкции. Этот же ряд позволяет оценивать и перспективность определенного типа машин. Так, лучшие мельницы с мелющими телами, например, дают 100—150 тонн продукции в час. Но зато и весят они около тысячи тонн. Попробуете-ка вращать такую махину! А гигантизм — признак вырождения, и, значит, надо искать другой принцип действия.