Александр Проханов - Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

Такая ситуация связана, прежде всего, с уже упомянутым моментом нарастающей технологической сложности современного оружия. Подобно тому, как возросшая стоимость военного строительства вынуждает отдельные страны идти на коллективные системы безопасности, возросшая технологическая сложность вооружений заставляет во многом отказываться от секретности и закрытости разработок, в той или иной мере открывая «исходный код» оружия, включая не только принципы его действия, но и значительную часть инженерного и конструкторского ноу-хау.

Подобная открытость современного оружия — вынужденная мера. Опять же, во главу угла тут выходит «дилемма оружия»: технологичное оружие — это, в первую очередь, оружие дорогое.

Например, для того, чтобы окупить производство нового истребителя пятого поколения F-35, американцам пришлось передать его уже 12 странам. В то время, как первый истребитель пятого поколения, F-22, эксплуатировался только ВВС США. Кроме того, сам F-35 стал, по сути, попыткой угодить массовому производству в погоне за снижением себестоимости изделия. Всё дело в том, что хотя первый истребитель пятого поколения, F-22, вышел достаточно хорошей и надёжной машиной, в целом программу подкосила громадная стоимость каждого истребителя, которая составила около 380 млн. долл.

В случае же F-35 конструкторы и инженеры постарались сразу угодить и ВВС, и ВМФ и корпусу морской пехоты США, для того, чтобы вывести серию F-35 на массовое производство и обеспечить стоимость одного истребителя в пределе 85-110 млн. долларов США — за счёт изготовления целых 3000 истребителей.

Конечно, в таких условиях говорить о «закрытости» или же «тотальной секретности» нового истребителя уже совершенно не приходится: большая часть уникальных особенностей и столь же уникальных бед F-35 стали известны даже широкой публике ещё до начала серийного производства данной машины.

В такой же ситуации оказались производства и сложных электронных схем. Постоянная гонка за технологиями побуждает основных производителей переходить к открытой архитектуре: даже громадные коллективы таких флагманов индустрии, как Intel, AMD, Samsung, Toshiba и Texas Instruments не справляются с разработкой и сопровождением быстро эволюционирующих полупроводниковых схем и приборов, что вынуждает их в той или иной мере опираться на всё более широкое сообщество пользователей и разработчиков.

Условием же эффективной работы с такой весьма либерально устроенной и разношёрстной средой является именно открытость разработок — сегодня, даже если у вас нет технологий производства «чёрного ящика» под названием микропроцессор или же контроллер, вы вполне можете использовать его во всех возможных применениях без каких-либо ограничений для них.

Поведение любого автокаталитического процесса в среде с ограничениями наиболее полно описывается так называемой S-кривой. Иногда её называют ещё «кривой роста бактерий в чашке Петри», так как эта модельная система нагляднее всего описывает как поведение, так и причины возникновения и эволюции данной кривой.

Впервые же S-кривая была описана в работах французского экономиста Франсуа Ферхюльста, который с её помощью анализировал рост населения и ограничивающие этот рост факторы.

В целом любая S-образная кривая делится на три непохожих друг на друга части — кривую старта или обучения, кривую зрелости или повышенной отдачи и кривую убывающей отдачи или стагнации.

Кривая старта — это экспонента, на её участке ресурсные ограничения слабы или же не действуют вовсе. В такой ситуации, например, оказалась Европа в конце XVI века, когда выяснилось, что перед европейцами лежит целый неизведанный мир «Америк и Океаний», который они и бросились осваивать, как бактерии осваивают питательный бульон в чашке Петри.

Кривая зрелости — это второй участок S-кривой. На нём обычно уже начинают сказываться ограничения по ресурсам, которые не позволяют системе дальше расти по экспоненте. Нетрудно понять, что для западного мира этот этап наступил уже в конце XVIII века, когда в Европе стартовали первые войны за передел колоний. Попытка Наполеона пересмотреть итоги «приватизации Индий» в целом закончилась ничем, однако не решила и базовых противоречий — бесконечные войны в Европе и в мире только продолжились.

И, наконец, третий участок, участок убывающей отдачи, наступил в середине ХХ века, когда западные страны окончательно потеряли военное превосходство над остальным миром и начали шаг за шагом утрачивать технологическое преимущество. По сути дела, последние выигранные Европой колониальные войны относятся к периоду 1930-х годов (например, война режима Муссолини в Абиссинии 1935–1936), после чего о каком-либо глобальном преимуществе армий западных стран перед армиями «третьего мира» говорить уже не приходится. Даже если формально западные страны побеждали (как, например, в Афганистане или же в Ираке), то они никак не могли воспользоваться результатами своей победы и попадали в обстановку вечной партизанской войны. При таком сценарии военные оказывались абсолютно бесполезны, а оккупанты вынуждены были переходить от военной силы к политическим и экономическим методам воздействия на ситуацию.

Фактически, сегодня любая небольшая страна, при твёрдом её желании и достаточно скромных финансовых и организационных ресурсах, может получить в своё распоряжение самое современное и мощное оружие. Наглядный пример такого сценария — это ракетно-ядерная программа КНДР, которая позволила «стране чучхэ» не только на равных вести переговоры с США, но и высвободить значительные людские ресурсы из военной сферы и направить их в другие, производящие отрасли своей экономики.

В похожей логике сегодня действует и Россия, которая не играет в новую версию советской гонки вооружений, а лишь обеспечивает возможности для нанесения «неприемлемого ущерба» любому вероятному противнику или их коалиции. В этих рамках наша страна может отставать от США и/или НАТО по конкретным позициям, но в целом не подвергает военной опасности своё существование и не поступается своим суверенитетом в рамках непригодных для неё и не действующих на деле систем коллективной безопасности.

Поэтому в завершение статьи будет уместна цитата из Владимира Путина в фильме «Миропорядок-2018»: «Если кем-то принято решение уничтожить Россию, у нас возникает законное право ответить. Да, для человечества это будет глобальная катастрофа, для мира будет глобальная катастрофа, но как гражданин России, как глава российского государства, хочу задаться вопросом: а зачем нам такой мир, если в нём не будет России?»