Валентин Катасонов - В начале было Слово, а в конце будет цифра.

Не буду утомлять читателя цитатами из Маркса, но он совершенно справедливо обращал внимание на то, что речь идет о приумножении не состояний и богатств, а именно капитала. В предыдущие века и даже тысячелетия были богатые, которые стремились стать еще богаче. Но всё-таки это стремление было обусловлено желанием комфорта, максимизации удовольствий как плотских, так и утонченных, нематериальных. Маркс подмечал, что приумножение капитала стало уже «искусством ради искусства». Оно уже стало утрачивать связь с традиционными потребностями человека. Приумножение капитала стало противоестественной потребностью нового рода, своеобразной иррациональной страстью. Впрочем, Маркс уже не углублялся в происхождение этой страсти. Он просто констатировал ее появление и описал экономический механизм ее реализации. Примечательно, что нам, студентам, профессора политической экономии не объясняли, почему же несколько веков назад неожиданно часть общества «заболела» страстью приумножения богатства. Просто констатировали, что эта страсть была легализована в результате буржуазных революций – прежде всего, голландской, английской и французской.

Как бы там ни было, но число сначала поставило под свой контроль экономику, а затем начало подчинять себе политику. В XIX веке, когда капитализм маршировал по планете, власть, вышедшую из-под контроля монархов и аристократии, стали называть плутократией. Термин происходит от имени Плутона – языческого бога золотых запасов. В XIX – начале XX века такой термин был вполне оправдан, поскольку деньги и капитал ассоциировались с «желтым металлом», ведь тогда Ротшильды в мире установили золотой стандарт, валюта была золотой.

После Первой мировой войны связь мира денег с «желтым металлом» ослабла, а в 70-е годы прошлого века вообще оборвалась: на Ямайской международной валютно-финансовой конференции в 1976 году золотой стандарт был отменен, и деньги окончательно превратились в знаки – либо бумажные, либо электронные. Восторжествовала ничем не ограниченная власть отвлеченного числа. При такой абсолютной числократии человечество живет уже 40 лет.

«Ее величество цифра (более точно: число. – В. К.) и есть ядро нынешней западной цивилизации, и она всех причесывает под свою гребенку, делая людей „потребительскими животными“ (вполне официальный термин, употребляемый западными экономистами и социологами)», – пишет В. Тростников [505] Тростников В. Н. Бог в русской истории. – Издательский совет Русской Православной Церкви, 2008, сс. 168–169. . Рабами числа стали не только наемные работники, но и капиталисты-работодатели. «Цифра (более точно: число. – В. К.) , – продолжает В. Тростников, – ныне правит постпротестантским миром, а не олигархи, как думают профаны. Олигархи являются лишь ее жрецами, покорно исполняющими ее волю, а воля у нее одна: цифра хочет всё время расти. Олигархи выполняют функцию уличных регулировщиков: показывают своими жезлами, куда должны идти потоки компьютерных чисел, заменивших золотые слитки, чеканные монеты и ассигнации, чтобы быстрее всего увеличиться. Попробуй регулировщик направить поток не туда – он сразу же из олигарха станет бедняком. А если регулирует хорошо, тогда и ему перепадает на его личный счет в том же компьютере…» [506] Там же, с. 169.

Сегодня, благодаря работам отечественных и зарубежных историков, философов, богословов мы понимаем, что переход от традиционного средневекового общества (которое с легкой руки Маркса и его последователей все стали называть «феодализмом») к тому обществу, которое мы обозначили словом «капитализм», произошел в результате отхода Европы от христианства. Формально и в XVII, и в XVIII, и в XIX, и даже в XX веках Старый Свет (Европа), а позднее и Новый Свет (Северная Америка) сохраняли христианство в форме католицизма, протестантизма и различных их модификаций. Но это уже было формальное христианство, вывеска, за которой происходило формирование новой религии и нового общества.

Это новое общество имело экономическую модель, которую Маркс назвал «капитализм». Политической моделью его стала «демократия», преимущественно в форме «парламентской демократии». А вот духовной ипостасью этого общества стала некая новая религия. Именно эта новая религия и произвела «перепрограммирование» экономики и политики европейского общества. Об этом, между прочим, более века назад откровенно и убедительно сказал немецкий социолог Макс Вебер в своей книге «Протестантская этика и дух капитализма».

Религии отличаются друг от друга, прежде всего, объектами поклонения. Объектом поклонения, или идолом новой религии, пришедшей в Европе на смену христианства, стала материя. Это нашло свое проявление в новой идеологии – философском материализме. В учебниках по истории философии пишут, что в XVI–XVIII веках Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Д. Дидро,

П. Гольбах, К. Гельвеций и др. сформировали метафизический и механистический материализм. В 1840-х годах К. Маркс и Ф. Энгельс сформулировали основные принципы диалектического материализма. В Новой философской энциклопедии в статье «Материализм» читаем: «Первые материалисты, обсуждавшие вопрос, что представляет собой материя как субстанция всех вещей, исходили из ее первичности по отношению к собственному сознанию как чего-то само собой разумеющемуся. И лишь в XVII веке, после формулировки Декартом принципа методологического сомнения и разработки Беркли аргументов в защиту субъективного идеализма, было признано, что обоснование этого исходного положения материализма – сложнейшая философская задача, ее общепризнанного решения нет до сих пор. С точки зрения диалектического материализма, веру в реальность и познаваемость материального мира доказывает успех практической деятельности, основанной на этой вере» [507] http://iphras.ru/elib/1821.html . Итак, философский материализм был призван «расшатать» устои христианского мировоззрения, и на смену ему пришел «материализм практический». Святитель Николай Сербский писал об этом переходе: «Хотя и говорится, и пишется, что философский материализм, отравлявший собою дух Европы в течение всего XIX века, умер, всё же нам ясно, что после него остался материализм практический. Мерзкое порождение чудовища! Материя как цель устремления и труда человека является для очень многих европейцев и американцев чем-то, что ценно само по себе, будь это материя в виде земель, денег, вещей или удовольствия, проистекающего из всего этого. Стремление к обладанию материей – разве это не есть обычное послевоенное помешательство христианских народов обоих континентов? Безграничную человеческую жажду обладания материей для наслаждения ею можно противоположить, по силе их, только безграничной жажде Бога у настоящих христиан и духовной радости, исходящей от Бога. Люди, потерявшие способность видеть и ощущать Бога, осуждены на поклонение материи, как идолу; осуждены служить ей всеми силами, всею мыслью и всем сердцем своим» [508] Святитель Николай Сербский. О современном идолопоклонстве и его следствии – войне (http://orthoview.ru/svyatitel-nikolaj-serbskij-o-sovremennom-idolopoklonstve-i-ego-sledstvie-vojne/). . Русские мыслители конца XIX – начала XX века (Ф. М. Достоевский, К. Н. Леонтьев, В. С. Соловьев, Л. А. Тихомиров, С. Н. Булгаков) говорили о том, что в мире восторжествовал экономический материализм. По смыслу это близко к практическому материализму.