Валентин Катасонов - В начале было Слово, а в конце будет цифра.

Думаю, что истинное христианство не случайно в русском языке называется Православием. Смысл этого названия многогранен. Это и путь к Правде, и подсказка, что увидеть эту Правду можно только через синтез, через целостное восприятие мира, через образы, через развитие тех способностей, которые находятся в правом полушарии нашего мозга. Святитель Николай Сербский называл такие способности умением понимать язык Бога, читать посылаемые Богом символы и знамения [189] См.: Святитель Николай Сербский. Символы и знамения (1932). В русских переводах также называется: «Символы и сигналы». .

Исследования в области полушарной асимметрии человеческого мозга продолжаются. Имеется множество интерпретаций и объяснений этого феномена. Кто-то акцентирует внимание на том, что левое полушарие логическое, а правое – образное; другие говорят, что левое полушарие обращено в будущее, а правое – в прошлое; третьи называют левое полушарие веселым, а правое – печальным. Так что приведенная выше версия деления полушарий по принципу «синтез – анализ» является не единственной. Но нам эта версия полезна тем, что она помогла задуматься о таких ключевых духовных проблемах, как целостное видение мира и склонность безбожного человека дробить целостную картину мира на мелкие кусочки.

Если попытаться разобраться, что за «продукты» выходят из стен «научной» корпорации, то выясняется, что под наклейками «теория», «учение», «гипотеза» на самом деле скрывается идеология. В «продукте» под названием «теория естественного отбора» Чарльза Дарвина таится идеология. Под названиями «теория психоанализа» и «теория бессознательного» Зигмунда Фрейда также прячется чисто идеологический «продукт». О том, что «марксистско-ленинская теория» – чистой воды идеология, не стесняясь говорили сами приверженцы этой теории – большевики.

Важной особенностью любой идеологии является ее краткий жизненный цикл. Она подобна бабочке-однодневке, которая может всех поражать красотой своих крыльев, но быстро умирает. Чтобы отвлекать человека от Бога, дьявол-искуситель должен постоянно заботиться о том, чтобы одних «бабочек» заменять другими. Количество видов «бабочек» ограничено, поэтому ничего принципиально нового не появляется, происходит периодическое чередование одних и тех же видов, называемых «либерализм», «гуманизм», «анархизм», «коммунизм», «нацизм» и т. п. В отличие от сиюминутной идеологии, базирующейся на лукавом слове, религия, основанная на Слове Бога, вечна. Ибо вечно Его Слово. Как сказано у пророка Исайи, «Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно» (Ис. 40:8).

А если копнуть еще глубже, то начинаешь понимать, что слово «идеология» – еще одна защитная обертка, скрывающая истинное содержание «продукта». На самом деле это религия. Точнее – антирелигия. Но если сутью религии христианства является восстановление некогда разорванной связи между человеком и Богом (разрыв произошел в результате грехопадения первых людей в раю, о чем я выше уже говорил), то скрывающийся под лукавыми обертками «наука» и «идеология» «продукт» являет собой религию врага рода человеческого. Дьявол в переводе с греческого – «клеветник», «подстрекатель», «разъединитель». Главная его цель – оборвать любую связь человека с Богом. Для чего? Для того, чтобы затянуть в свои сети и убить. Как минимум духовно, лишив человека «жизни вечной». А по возможности уничтожить физически человека даже в его земной жизни.

Итак, Слово Бога творит, созидает и дает жизнь. А слово лукавое (слово лукавого) разрушает, разделяет и убивает.

Конечно, слово лукавое и ложное убивает, поскольку оно само лишено связи с источником жизни – Богом. О таких словах можно сказать, что они мертвые. В поэтической форме эту мысль выразил русский поэт Николай Гумилев в стихотворении «Слово» (1919). Вот его конец:

В предыдущем очерке [190] См. главу «О слове – лукавом, ложном и мертвом». я писал о том, что в Новое время сложилась такая «профессиональная корпорация», костяк которой составляли безбожные писатели. Часто ей дают образное название: «литературный цех». Находясь в творческом угаре, работники этого «цеха» денно и нощно занимались порчей нравов и языка людей всех сословий, умевших читать. Влияние писателей на общество неимоверно усилилось в связи с изобретением печатного станка Иоганна Гутенберга (середина XV века). Данное изобретение по силе воздействия на общество без натяжки можно сравнить с Реформацией или буржуазными революциями в Европе.

Типографские машины позволили снизить цену книги и сделать ее доступной не только для богатых, но и просто состоятельных граждан. Книгопечатание очень скоро стало прибыльным делом. А для того чтобы оно было еще более прибыльным, книгопечатники заключили негласный договор с работниками «профессиональной корпорации» писателей, чтобы те поставляли «ходовой товар». А таким «ходовым товаром» стала художественная литература, потакавшая человеческим страстям. Для их культивирования, разжигания нужен был уже иной язык, нежели тот, который был в Священном Писании. И писатели занялись «переделкой» традиционного языка.

В качестве яркого примера приведем всё то же слово «любовь», которое, как известно, является одним из ключевых в Священном Писании, особенно в Новом Завете. Со времен Ренессанса и Реформации данное слово стало претерпевать серьезные метаморфозы [191] См.: О слове – лукавом, ложном и мертвом // Лукавые слова Нового времени: бытовой уровень. . Решающий вклад в «редактирование», а правильнее сказать, порчу слова внесли работники «литературного цеха». Слово «любовь» стало непременным ингредиентом любого романа и любой поэмы. Оно стало центральным в произведениях жанра любовного романа. Как нам объясняют литературоведы, в центре произведений этого жанра находятся отношения и романтическая любовь между двумя людьми, также предполагается эмоционально удовлетворительный и оптимистичный финал (happy end). По мнению некоторых исследователей, источниками жанра являются произведения западноевропейской художественной литературы XVIII и XIX веков, в частности, сентиментальный роман «Памела, или Вознагражденная добродетель» английского писателя Сэмюэла Ричардсона (1689–1761) и романы английской писательницы Джейн Остин (1775–1817). Тему любви подхватили в XIX веке многие французские писатели: Ги де Мопассан, Эмиль Золя, Гюстав Флобер, Жорж Санд, Оноре де Бальзак, Жермена де Сталь, Проспер Мериме и другие. Тут уже любовь приобретает кроме «платонического» измерения вполне «плотское». Но все варианты и оттенки любви в романах французов выражаются универсальным словом amour. Это еще лирико-романтическая эпоха литературы, любовь между мужчиной и женщиной пытаются поднять на высокий уровень, подают ее порой как некое «божественное начало». Но вот уже в ХХ веке появляется новое поколение «любовных» романов, которые можно назвать «эротическими», здесь уже плотское начало составляет 100 %. «Книги многих современных авторов есть не что иное, как сублимация эротических чувств, и такие книги пользуются огромным спросом. Если это искусство, то оно идет от сатаны. Святые подавляют плоть, а сатана разжигает плоть через подобных писателей» [192] Романченко В. К. Сущность нашей жизни. Размышления современника. – М: Духовное просвещение, 2013, cс. 418–419/ .