Валентин Катасонов - В начале было Слово, а в конце будет цифра.

А Д. С. Мережковский еще до революции предрекал, что лучшей растопкой для пожара революции будет творческая интеллигенция: «Если теперь Россия – сухой лес, готовый к пожару, то русские декаденты – самые сухие и самые верхние ветки этого леса: когда ударит молния, они вспыхнут первые, а от них весь лес» [219] Мережковский Дмитрий. Революция и религия (1910) (http://az.lib.ru/m/merezhkowskij_d_s/ text_0320.shtml). .

Еще раз обращусь к Виктору Острецову, который прямо утверждает, что «русские» революции были подготовлены «властителями человеческих душ» – писателями: «В автобиографиях революционеров всех мастей можно отметить одно важное место: решительно все говорят, что пришли в революционные организации через чтение классической литературы. Одни отмечают „Дым“ Тургенева, другие „Бесы“ Достоевского, третьи стихи Некрасова. Декабристы в числе своего идейного багажа, приведшего их к бунту, называли и „Историю“ Карамзина среди других сочинений. Именно „гуманизм“ ведет народы к одичанию, опустошает душу» [220] Острецов В. Масонство, культура и русская история. – М., 1998, с. 503. По теме оценки антихристианской природы русской литературы также см.: Острецов В. Великая ложь романтизма (http://vetrovo.ru/inoi/viktor-ostretsov-velikaya-lozh-romantizma/). .

Приведу еще одно высказывание Василия Розанова, который упомянут выше (я его вспоминал в связи с его заявлением о «безответственности» русской литературы). Василий Васильевич обвиняет литературу в ее прямой причастности к трагическим событиям в России в 1917 году: «Приказ № 1, превративший одиннадцатью строками одиннадцатимиллионную русскую армию в труху и сор, не подействовал бы на нее и даже не был бы вовсе понят ею, если бы уже 3/4 века к нему не подготовляла вся русская литература… Собственно, никакого сомнения, что Россию убила литература» [221] Розанов В. В. Апокалипсис нашего времени. Приказ № 1 (http://www.odinblago.ru/filosofiya/rozanov/ rozanov_v_v_apokalipsis/prikaz__1_/). Хлесткие и нестандартные оценки зарубежной и отечественной литературы, сделанные В. Розановым, имеются в следующем источнике: Розанов В. В. О писателях и писательстве. Под общей редакцией А. Н. Николюкина – М.: Республика, 1995. .

Если буквально воспринимать слова В. В. Розанова, то получается, что Россию убила русская литература. Но в том-то и дело, что она была русской лишь по именам авторов литературных произведений, а по своему духу она была от России (не географического понятия, а как православной цивилизации) далека. А зачастую даже враждебна ей. Она находилась под сильным влиянием писателей европейских, которые уже были «зеркалом» цивилизации, утратившей свою связь с Богом. Европейские писатели и философы по-своему выражали ту мысль, которая в наиболее лаконичной форме была озвучена Фридрихом Ницше: «Бог умер!»

Увы, во многих произведениях русской литературы Бог также умер или же находился при смерти. Вот нелицеприятные слова святителя Феофана Затворника о западных влияниях на нашу литературу: «Другая злая у нас вещь – наша литература, западным духом наполненная… Завязли в грязи западной по уши…» [222] Святитель Феофан Затворник. Начертание христианского нравоучения // Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Т. 1. Изд. Свято-Успенского Псково-Печерскаго монастыря и издательства «Паломник». 1994, с. 69.

Взять, например, увлечение многих русских писателей и поэтов первой половины XIX века английским поэтом-романтиком Джорджем Гордоном Ноэлем Байроном (1788–1824). В Европе даже появилось литературное течение, получившее название «байронизм» (подражание Байрону). Оно перекинулось и на Россию. И Байрон, и байронизм – еще один шаг в деле разрушения христианства. Чего стоит, например, его мистерия «Каин» (1821), в которой он реабилитирует первого убийцу в истории человечества!

В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона есть даже довольно большая статья «Байронизм в русской литературе» [223] Байронизм в русской литературе // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. . Из нее мы узнаём, что «с именем английского поэта связано известное под именем байронизма литературно-общественное настроение, которое явилось результатом впечатления, произведенного на всю образованную Европу как гениальными произведениями Байрона, так его и своеобразной судьбой. Тем же словом „байронизм“ мы привыкли обозначать факты влияния поэзии Байрона на творчество наших поэтов, преимущественно Пушкина и Лермонтова. Знакомство русского литературного мира с Байроном относится к самому началу двадцатых годов. К этому времени русские поклонники Байрона имели уже в руках его „Чайльд-Гарольда“ и первые четыре песни „Дон Жуана“, не говоря уже о таких произведениях, как „Беппо“, „Гяур“ и „Шильонский узник“. Совершенство стихов, живость красок в картинах, которые с такой свободой набрасывал Байрон, и изящество иронии, которой дышит непринужденная беседа английского поэта с читателем о самых жгучих вопросах жизни и духа, волновавших мыслящий мир того времени, естественно влекли к Байрону общие симпатии; его поэзия субъективной меланхолии и мрачного протеста против сложившегося на свете порядка вещей находила себе отголосок во всякой отзывчивой душе. И прежде всего русской поэзии и вместе с тем русскому самосознанию нравилась эта субъективная меланхолия, или иначе, личная разочарованность, недовольство самим собой».

Байронизм достаточно негативно оценивался еще до революции. Но вот грянули «русские» революции, и пагубность увлечения русских литераторов Байроном стала еще более очевидной. А вот мнение современных авторов. Владимир Еремин (журналист и блогер) пишет: «Его (Байрона – В. К.) поэзия сильнейшим образом повлияла на творчество Пушкина и Лермонтова. Даже можно утверждать, что не будь Байрона, мир бы не увидел „Евгения Онегина“ и „Героя нашего времени“. Пушкин, по собственному признанию, „с ума сходил от Байрона“ и приближал образ Онегина к байроническим героям Беппо и Дону Жуану. „У нас одна душа, одни и те же муки“ – так Лермонтов говорил о Байроне и не скрывал того, что в Печорине пытался создать один из отечественных вариантов байроновского отшельника, а в Грушницком – пародию на типичного байронического героя» [224] «Можно ли считать, что развитие российской литературы происходило за счет подражания литературе западной?» (https://thequestion.ru/questions/53143/mozhno-li-schitat-chto-razvitie-rossiiskoi-literatury-proiskhodilo-za-schyot-podrazhaniya-literature-zapadnoi). .

А вот мнение православного автора В. К. Романченко: «Вместо „байронизма“ и его влияния на русскую литературу не уместнее ли говорить о сатанизме как истоке подобного творчества? Печорины, онегины, рудины охвачены тем же мятежным духом, что и Байрон, готовые на любую, но только не христианскую смерть […] Байронизм, ницшеанство, романтизм, героизм, эстетика уродливого и безнравственного исходят из опустошенной души. Отсюда и революции – еще одна рана на теле вырождающейся цивилизации» [225] Романченко В. К. Сущность нашей жизни. Размышления современника. – М.: Духовное просвещение, 2013, с. 452. .