Юрий Сторчак - Русский феномен

Закономерно наблюдается значительный перепад в почти единодушно положительном отношении российской общественности к Европе и сдержанно положительном — к Евросоюзу.

«Мы имеем дело с очень уверенной в себе страной, которая не намерена позволять диктовать ей, какие решения она должна принимать. Главное — понять, как управлять этим все более отдаляющимся партнером».

Наблюдается все более очевидный политический курс скорее на инкорпорацию России в Евросоюз, а не на консенсус между равными субъектами. Если это диктуется застарелыми счетами — от казаков в Париже в 1814 году до советских танков в Праге в 1968 году, то Россия всегда испытывала на себе давление со стороны западной цивилизации и западные «латинщики хуже татар». Это наиболее заметно в старом «ядре» ЕС — в Германии и Франции.

«Мы, немцы, ответственны не только перед Польшей и другими европейскими странами, мы особенно ответственны именно перед Россией — это обусловлено нашей историей».

РФ готова развивать сообщество, основанное на интересах, а не на ценностях. Она упрекает ЕС в безответственном отказе от объединения даже неформального, поскольку оно предвзято рассматривается сквозь призму либеральных ценностей.

ЕС и РФ объединяют как во многом общие интересы, так и базовые ценности. Признание первых характерно изречению: «Россия — это тайна».

Обосновывающие геостратегические выкладки оперируют базовыми понятиями: панъевропейская синергия; стратегия первого удара; прочное, стабильное и уравновешенное партнерство между Европейским союзом с Российской Федерацией.

Однако приоритетное оперирование этими понятиями в интеллектуальных кругах Европы само по себе не ведет к политической общности и требует последовательной ориентации власть имущих элит ЕС на строительство «Большой Европы» совместно с РФ.

Весомым и долгосрочным аргументом является общность культурных приоритетов.

Согласно различным социологическим данным, по критерию «культурный авторитет» немцы ставят Россию на первое место — впереди Франции. Германия находится на третьем месте, далее следуют США, Чехия, Польша.

Совпадение адекватно понятых интересов и ценностей России является объективной предпосылкой стратегического, не ситуационного партнерства.

«В этом она разительно отличается от избирательного подхода США, являющегося скорее односторонним, в котором упор делается лишь на вооружения и борьбу с терроризмом и который подчинен конъюнктурным соображениям (резкие колебания между предложениями партнерства и его игнорированием)».

Интеграция России в ЕС подразумевает целесообразность их сотрудничества и партнерства, но не является самоцелью. В целом элиты и население Евросоюза не готовы к перспективе близкого сближения с Россией. Эксперты Еврокомиссии ставят вопрос о том, чего ЕС и РФ вправе ожидать друг от друга. В своей идеологии и практике Европа от абстрактной идеи своего единства пришла к пониманию фундаментальных и взаимосвязанных предпосылок интеграции: соразмерности масштабов государств и однотипности их ценностно-смысловых ядер; политико-экономических отношений и структур.

РФ обладает «джентльменским набором» противопоказаний своему членству в ЕС: 150-миллионное население, 75 % которого издавна проживает в европейской части своей страны; евразийские масштабы жизненного пространства; еще экстенсивный и во многом неопределенный тип хозяйственной и политической трансформации.

«Начать серьезно обсуждать вступление России в ЕС, а также выстраивать с ним такую модель, которая не исключала бы такую возможность».

«Непонятно, к чему мы будем двигаться… Неясен темп нашего движения.

Все это традиционная болезнь российской политики на европейском направлении — мы не знаем, чего мы хотим стратегически. А если и знаем, то скрываем и боимся это закрепить документально… Следует обновить упоминавшуюся российскую Стратегию по развитию отношений с ЕС, вычеркнув из нее слова о том, что мы “в обозримой перспективе не стремимся к отношениям ассоциации…”».

ЕС всегда будет чем-то внешним и посторонним, и вступить в него будет так же немыслимо для РФ, как вступить в Китай или Индию — централизованные и относительно гомогенные неевропейские государства. ЕС является объединением во многом гетерогенных государств, допускающих «свое — другое».

РФ отвергает претензии официального Брюсселя на европейскую исключительность и, при наличии соответствующих возможностей, реализовывает курс на создание Большой Европы, в которую на равноправной основе могут войти государства, по тем или иным причинам не готовые или не желающие стать членами ЕС.

Такое различие в подходах к Евросоюзу и Европе оправданно, но их противопоставление — это иное. Как и во времена оппозиции западников и славянофилов, вновь происходит их смысловая инверсия.

«В ЕС мы не можем проситься, “как все”, потому, что большее не может проситься в меньшее».

«Придет время, будет, наверное, решаться и этот вопрос, но не когда Евросоюз “созреет”, а когда выгода будет очевидной и обоюдной».

Когда в качестве ответа на вызовы глобального мира ЕС и РФ реализуют свою европейскую идентичность и синергию совместных действий, выгода от их единения будет очевидной.

Рациональность и пассионарность проекта «Евросоюз как результат деятельности политических командоров тяжеловесов типа Герхарда Шредера, Жака Ширака и “высоколобых” интеллектуалов» размываются почти анонимным «мозговым центром» (think tank. — Ю.С. ) политиков и политиканов современности, а также менеджеров от социального конструирования.