Александр Афанасьев - Человек и то, что он сделал… Книга 1. Накануне краха [litres]

…

Для уменьшения потока незаработанных денег с января 1989 г. было решено вернуться к контролю за соотношением роста производительности труда и зарплаты. Но ведь, как писал Ленин, повышение производительности труда без уменьшения стоимости продукта – абсурд, если только взять это как общее явление. В нашей практике и этот абсурд возведен в квадрат: рост производительности не только не снижает стоимости продуктов, а наоборот, рост цен является одним из существенных факторов «повышения» производительности труда.

Таким образом, повышение цен пополняет сумму фонда оплаты незаработанными деньгами и одновременно «повышает» производительность труда. Как и следовало ожидать, такой «контроль» усилил поток незаработанных денег. Его несостоятельность стала очевидной и для авторов моделей «хозрасчета», и они предложили дополнить указанный «контроль» еще и налогом на прирост фонда оплаты. При обсуждении этого вопроса в мае прошлого года на Президиуме Совета Министров СССР я пытайся доказать, что установление такого налога неизбежно приведет к обострению экономической ситуации и ухудшит перспективу выхода экономики из кризиса. Тогда проект о налоге на прирост оплаты отложили для дополнительного изучения. В августе он был принят сессией Верховного Совета СССР. Этот налог по существу застопорил рост производства. Разве мыслимо осуществить намеченный на 1990 г. крутой рывок в насыщении рынка товарами и услугами при замороженном производстве?

…

Мне хорошо запомнился сосед по столу в одной юбилейной компании. Он активно «голосовал» рюмкой за все тосты, а когда дошла очередь до критики нашей медицины, и больше всех ругал врачей, которые плохо лечат ему… язву желудка. Этот эпизод приходит на память, когда я размышляю о сбалансировании товарно-денежного рынка. Для этого прежде всего необходимо прекратить поступление в обращение незаработанных денег (ведь бессмысленно вычерпывать воду, пока она хлещет из крана). Но это лишь предварительное условие. Гораздо сложнее изъять из оборота огромную массу лишних денег. Иначе говоря, вычерпать воду, переполнившую квартиру. Тут два пути. Взять посудину и черпать или пробить стену и спустить воду. Каждый из этих вариантов имеет свои плюсы и минусы. Если долго черпать стены и перекрытия прогниют, и весь дом развалится.

Вычерпывая лишние деньги из обращения, в нынешней ситуации невозможно сохранить «овец» (тех. кто живет на зарплату и пенсии) и насытить «волков» (людей, имеющих если не мешок, то хотя бы вещмешок денег). Ученые, выступающие за немедленную свободу рынку, предлагают перевести «овец» на карточное содержание и дать им травку и водицу, ибо от голодных овец визгу много, а шерсти мало. Что же касается деликатесов и дефицитов, то их через свободный рынок и аукционы хотят полностью преподнести «волкам» и украсить все это ценными бумагами для стрижки купонов «волчатами внучатами». Не секрет, что цены на многие импортные и лучшие отечественные товары «овцам» уже не по зубам, а «волки», и особенно бешеные (владельцы неправедных доходов), платят за них, глазом не моргнув, три госцены и более.

Для обеспечения приоритета интересов «овец» в ходе преодоления кризиса необходимо провести денежную реформу. Говорят, что упущен момент. Уже отмыты многие миллиарды нетрудовых доходов, которые увеличиваются в геометрической прогрессии и открыто используются для дискредитации социализма. Это действительно так. Но данный факт лишний раз подтверждает неизбежность, в конечном счете, денежной реформы. Ее условия требуют специального обсуждения, не исключая и референдума с показом реального положения в экономике, а не среднего статистического благополучия. Но тут, на мой взгляд, важны два момента. Деньги, не подтвержденные декларацией сверх суммы, предусмотренной законом, не должны обмениваться. И кроме того, сбережения с учетом их сумм целесообразно пускать в обращение по мере насыщения рынка товарами. Тогда мы свяжем «горячие деньги», ради чего известные ученые предлагают распродажу с аукциона всего и вся в частную собственность. Случись это, мы заразим всех «волков» бешенством, а «овцам» совсем станет невмоготу. Поэтому, видимо, не стоит дальше откладывать неизбежный «отстрел» бешеных «волков» и ликвидацию их логовищ размножения.

Ну вот. Помните денежную реформу Павлова? Не исключено, что ее первопричиной было то, что решили, наконец «услышать Валового». Павлов пришел на премьерство из Госкомцен – для него это было знакомо. Вот и решили, наконец-то «прислушаться». Павлов печатал указ о обмене рублей на пишущей машинке лично, а само это мероприятие было обставлено как почти военная операция. И что в итоге?

Полный, безоговорочный провал.

Причины таковы:

1. Народ понял эту операцию как ограбление и принял ее как ограбление, оказав сопротивление грабителю – государству. Это был не первый грабительский обмен денег в СССР, в 1947 был еще один, когда государство пыталось переписать долги с себя на людей – но никогда до этого не было такого массового надувательства и массового саботажа целыми республиками. В Грузии – вотчине теневой экономики – деньги месяц меняли за 10 % – о чем мы говорим? И после обмена ситуацию стабилизировать уже не удалось, все ринулись скупать кто валюту, кто товары

2. Моральный посыл реформы – ударить по тем, у кого нетрудовые доходы. На самом деле нетрудовые доходы были уже у всей страны и не первое десятилетие. На работу ходили. А деньги зарабатывали иначе – калымили. Кто спекулировал. Кто подрабатывал – шабашил на стройках, шил джинсы, писал за деньги диссертации, что-то кому то продавал. Потому в 1991 году Павлов покусился не на нетрудовые доходы. Он покусился на нажитое.

Здесь Валовой просто не понял, что денежная реформа запоздала и только усугубит положение, а волков отстреливать поздно.

Потому что большинство в СССР – либо волки, либо те кто мечтает ими стать.

Почему переход к полному хозрасчету и самофинансированию так резко обострил кризис в экономике и ускорил ее развал?» – размышляет В. Федоров (г. Нижний Новгород).

Потому что в моделях хозрасчета не просто сохранены многие прежние пороки, но и укреплены. По мнению К. Каршеса (г. Каунас), «авторы моделей показали полную свою некомпетентность. Они игнорировали принципы оплаты по труду и существенно упрочили иждивенчество». Так, прирост объема производства на многих предприятиях на 70–80 % идет за счет роста договорных цен. В условиях ослабления контроля активизировалась погоня за липовой прибылью. Отказы от невыгодных поставок вызвали ценную реакцию сбоев, перебоев и простоев, возросли масштабы приписок, подмены сортности и прочие механизмы. Фальсификация экономической динамики резко усилилась. Мощность потока поступления в обращение незаработанных денег многократно возросла. Господство валовых затратных показателей, о ликвидации которых так много говорилось в начале перестройки, стало во сто крат сильнее и разорительнее. Поэтому и не следует удивляться тому, что состояние нашей экономики столь же плачевное, как после изнурительной войны. Ведь урон от затратно-расточительной системы хозяйствования в несколько раз превышает материальные потерн в годы Великой Отечественной войны.