Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Данный вопрос, несмотря на свою просто кричащую актуальность, не находил поддержки ни в военном ведомстве, ни в Государственной думе и соответствующих ее комитетах, ни в Совете Федерации, так как требовал совершенно иной ментальности общества, представлений о роли и месте военной силы, в решении оборонных задач, а также иного мышления политиков, генералов и старших офицеров, призванных принимать решения по этой ключевой для. обеспечения национальной безопасности России проблеме.

Далеко не все слои российского общества разделяли оптимистичность премьер-министра В. Путина во время обсуждения бюджета в нижней палате российского парламента и его точку зрения на необходимость увеличения расходов на оборону. Ряд социологических опросов, а также экспертных оценок общественно-политического климата страны давали основания полагать, что «избиратели могут и не понять правительство».

Вместе с тем первые результаты из начала военных действий в Чечне и предвыборной кампании Вооруженные Силы и ВПК извлекли — кабинет министров принял проект закона об увеличении расходов бюджета 1999 года на содержание армии, кроме того, решено резко увеличить оборонный заказ в 2000 году.

До конца 1999 года дополнительные расходы на Вооруженные Силы должны были составить 40–60 млрд, рублей, которые предполагалось направить на финансирование военных действий на Северном Кавказе. На эти цели должно быть выделено порядка 15–30 млрд, рублей. В сентябре Министерство обороны уже получило дополнительные 2,5 млрд, рублей для оплаты расходов на кавказскую операцию, а в октябре ожидалось поступление еще 4 млрд, рублей.

Руководство Министерства финансов заявило о намерении погасить существовавший долг по денежному довольствию военнослужащим, составлявший 8,7 млрд, рублей, а также увеличить размер выплат по довольствию на 3,6 млрд, рублей. Кроме того, предполагалось повысить на 4,8 млрд, рублей расходы на зарплату гражданским сотрудникам Минобороны.

6 октября на заседании правительственной комиссии по военно-промышленной политике было заявлено об увеличении оборонного заказа на следующий год в полтора раза по сравнению с первоначальным вариантом бюджета.

Реалистичность выполнения правительством взятых на себя обязательств вызывало определенные сомнения. В последнее время прирост бюджетных доходов существенно сократился, о чем наиболее ярко свидетельствовал провал таможенного задания в сентябре. Кабинет министров рассчитывал, что даст эффект повышение экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты, однако собрать до конца года более 55 млрд, рублей, необходимых для финансирования войны в Чечне и повышения зарплаты военнослужащим, представлялось весьма проблематично.

Всего за год объем дополнительных бюджетных доходов оценивался Минфином в 70 млрд, рублей — а ведь кроме финансирования армии и ВПК исполнительной власти необходимо произвести и целый ряд других расходов, и в первую очередь на социальную сферу. Цифра в 70 млрд, рублей дополнительных доходов выглядела явно завышенной — ГТК и Мингосимущество не только не приносили в бюджет дополнительных средств, но отставали даже от бюджетных заданий. По этой причине на МНС выпадала двойная нагрузка, справиться с которой оно было не в состоянии.

Как результат, власть вынуждена была идти на различные ухищрения. Правительство заявило о повышении в 1,5 раза оборонного заказа на 2000 год и одновременно о том, что готово выделить на эти цели 26 млрд, рублей. Но в проект бюджета уже были заложены 110 млрд, рублей, а значит, его увеличению на 50 процентов соответствовала сумма в 55 млрд, рублей.

Правительство могло попытаться уменьшить расходы на денежные выплаты участникам операций в Чечне путем различных бюрократических процедур — например, через слишком ограничительное понимание термина «участие в боевых действиях». Эти меры позволили бы несколько снизить выплаты на оборону в сравнении с уже данными обязательствами, однако избежать принципиального роста расходов на армию и ВПК все равно не удалось бы.

Единственный выход — очередные-займы у Центрального банка, но последний оказывался в этом случае в весьма сложном положении. Он должен принимать экстренные меры для нормализации ситуации на валютном рынке, для чего необходимо отвлекать золотовалютные резервы. Кроме того, за счет резервов Банка России, по крайней мере, до ноября шло погашение долгов перед МВФ, а ведь только в октябре сумма выплат фонду составляла 250 млн. долларов, что эквивалентно примерно 6,5 млрд, рублей. В результате кредиты правительству выдавать неоткуда, кроме как за счет их эмиссионного покрытия, что, в свою очередь, приведет к резкому увеличению темпа роста цен, к бартеризации экономики, к усилению давления на национальную валюту.

К тому же военно-промышленный комплекс и Вооруженные Силы не представляли собой монолита: у них различные интересы, что существенно затрудняло распределение выделяемых средств. Не все претензии будут удовлетворены, и, значит, критика правительства со стороны оборонного комплекса не уменьшится. Так, Минобороны хотело бы, чтобы дополнительные бюджетные доходы пошли в первую очередь на увеличение денежного довольствия военнослужащим, в то время как «оборонка» рассчитывала на то, что «военные» пойдут на экстренные закупки вооружения. Кроме того, кабинет министров обещал погасить долги по зарплате офицерам, но ничего не сказал о долгах по оборонному заказу, что вызывало недовольство оборонных предприятий, ведь, по оценкам последних, эта сумма составляла 12–14 млрд, рублей.

Существовал и глубокий конфликт интересов непосредственно внутри военно-промышленного комплекса. Дело в том, что в последнее время основная часть оборонного заказа — порядка 70 — 80 процентов уходила на финансирование производства стратегических вооружений. Во многом это было следствием позиции министра обороны И. Сергеева, ранее возглавлявшего РВСН. Эта стратегия во многом поддерживалась и Госдумой — достаточно вспомнить, что принятие правительственного варианта бюджета на 1999 год ставилось лидером ведущей думской фракции КПРФ Г. Зюгановым в прямую зависимость от готовности кабинета министров профинансировать программу создания стратегических ракет «Тополь-М».

Производители стратегических ракет мотивировали свои притязания несколькими обстоятельствами. Говорилось о том, что пока Россия сохраняет боеспособные силы ядерного сдерживания, она остается влиятельным игроком на международной арене. Довод о том, что функционирующие РВСН являются гарантией ненападения на Россию, был особенно важен для левопатриотического думского большинства, по-прежнему воспринимавшего в качестве основного вероятного противника страны — члены НАТО. Указывалось на истечение срока службы стратегических ракет типа «Тополь», что грозило оставить Россию вообще без «ядерного щита».