Юрий Годин - Россия - Белоруссия: По-нашему или никак

Реализация в России неолиберальной экономической модели монета­ристского типа привела к такому социальному расслоению страны, что между правящей элитой, “верхами” в целом, с одной стороны, и российским наро­дом — с другой образовалась пропасть, которой не наблюдается ни в Бело­руссии, ни в странах Европейского Союза. Всё это, естественно, раскалыва­ет российскую нацию.

Таким образом, резко отличающиеся экономические модели в развитии рыночных отношений и разные цивилизационные векторы в двух странах — это главные факторы и преграды на пути реального строительства Союзного государства. Нас приучили к тому, что мы узнаём о существовании Союзного государства, когда между Москвой и Минском вспыхивает очередная “нефте­газовая, мясо-молочная или калийная” война. При этом, как правило, Моск­ва провоцирует Минск по надуманному поводу, когда Кремлю это выгодно по какой-то причине, а из белорусской столицы звучит прозрачная экстравагант­ная “ответка”: “Под плёткой больше никогда ходить не будем!”

Вплоть до декабря 2018 года Минску и Москве удавалось вести перегово­ры без “эмоциональных взрывов”, пока между Путиным и Лукашенко не про­изошла довольно спорная дискуссия о будущей стоимости природного газа для Белоруссии. Президент России заявил, что цена на “голубое топливо” мо­жет стать значительно дешевле только в том случае, если страны придут к иному уровню интеграции. Путин высказал свои аргументы: “У нас вырабо­тан план достижения к 2025 году, когда мы должны согласовать единые рын­ки нефти, газа, нефтепродуктов”. При этом возникает логический вопрос, а почему это нельзя сделать сегодня, а только после 2024 года, когда у Пути­на закончится последний президентский срок? Правда, российский лидер со­гласился с позицией белорусского президента, что надо стремиться к полной унификации тарифов, а для этого, по его словам, нужно время. “Если бы Бе­ларусь не имела преимуществ, связанных с интеграцией, а цена формирова­лась на рыночных принципах, это было бы не 127 долларов США (такую цену за 1000 куб. природного газа платит Беларусь в 2019 году. — Ю. Г.), а 200 долларов США — вот в чём разница”, — подытожил Путин. Лукашенко же продолжает настаивать на цене для Беларуси, как и для потребителей сосед­ней Смоленской области, — 73 доллара сШа.

13 декабря 2018 года на заседании Совета Министров Союзного государ­ства премьер-министр России Д. А. Медведев заявил, что решать самые раз­ные вопросы финансово-экономического взаимодействия, политических кон­сультаций и массу других вопросов Россия и Белоруссия смогут только после того, как окончательно решат вопрос о путях дальнейшей интеграции. При этом глава российского правительства предложил белорусским партнёрам определиться: либо всё оставить на том уровне, на котором сегодня находится Союзное государство, и дальше двигаться по пути расширения сотрудничества в рамках ЕАЭС, либо начать выполнять запланированные Союзным договором задачи и цели, вплоть до создания единого эмиссионного центра, Конституции и наднациональных органов.

Следовательно, со слов Путина и Медведева, Россия будет вести даль­нейшие переговоры с Белоруссией по снижению цен на природный газ толь­ко в случае согласия последней на более глубокую степень интеграции в рам­ках выполнения Союзного Договора.

При выставленных Кремлём условиях Минску придётся принять потери белорусского бюджета, которые по данным экспертов, в 2019 году могут со­ставить почти 400 млн долларов США, а в итоге к 2024 году — в 10-12 млрд долларов США.

В нынешних условиях, когда уже чётко определились интересы правящих элит в отношении реализации Союзного Договора, когда выявились резко от­личающиеся подходы к интеграционному взаимодействию и цели сторон, ак­туальность строительства государства зашла в тупик и, по нашему мнению, можно сказать, отпала.

При сложившихся обстоятельствах мифотворчество вокруг проекта созда­ния Союзного государства, в конце концов, сойдёт на нет. При этом Респуб­лика Беларусь и Российская Федерация будут развивать интеграцию, прежде всего, в ЕАЭС.

Однако это может произойти только в том случае, если Россия станет по-настоящему притягательной для других стран — членов интеграционного объединения — и, в первую очередь, для своего первого и единственного союзника.