Александр Данилов - Воры. Грабители: Теория преступлений: Книга 2

3. Использование бюджетных средств, отпущенных для выплат пенсий и зарплат врачам и учителям, для проворачивания финансовых афер в целях быстрого получения процентов на вложенный капитал. А пенсионеры могут подождать несколько месяцев.

4. Создание дочерних посреднических фирм, через которые по примитивной схеме накручиваются проценты сверхприбыли на перепродаже.

5. Мафия зарабатывает миллионы долларов, например, на экспортной торговле нефтью без уплаты таможенных сборов. Технология такова: отправляют на Украину или в Белоруссию нефть якобы на переработку, как „давальческое“ сырье, которое должно вернуться поставщику в переработанном виде. Но переработанный продукт отправляют в Калининград в адрес несуществующей фирмы. На территории Литвы или Латвии происходит переадресовка, и нефтепродукты оказываются в Дальнем зарубежье. Или иначе: нефть сразу загоняется на Запад „на переработку“, возвращаются же с переработки цистерны, заполненные на треть, а еще лучше — песком. Таможенные документы оформляются с удивительной легкостью. Объединение „Транснефть“ закачало на Украину в 1992 году 2,5 млн. тонн нефти, не заплатив ничего производителям. Таможенный комитет пытался возбудить дело по контрабанде, но оно скоро заглохло в стенах прокуратуры.

6. Продажа оружия и боеприпасов с воинских складов — это традиционное поле деятельности наших военачальников. Сегодня военная база, возможно, более прибыльное место, чем в застойные годы продуктовая или товарная. На Севере и на Дальнем Востоке горят военные склады, а оружие оказывается на Кавказе и в Таджикистане, в Нагорном Карабахе и Чечне, Осетии и Абхазии, на черном рынке и в местах разборок.

Рабинович звонит по телефону:

— Алло, это база?

— Да.

— А кто директор?

— Иванов.

— Это что, военная база?

Типичный алгоритм отношений в советском обществе: не делать, а создавать видимость деятельности; не творить, а притворяться, что созидаешь; важны не заслуги, а связи и отношения. Все это осталось в силе и сегодня, позволяя к тому же воровать без ограничений и лгать, не испытывая и тени стыда. До сих пор звучат отголоски деятельности крестных отцов мафии: Чурбанова, Одылова, Трегубова. На их месте давно стоят другие, но внешне все осталось, как было. За всеми ними стоят третьи лица, которых сковырнуть никто не сможет. В крайнем случае, если обострятся отношения, произойдут разборки между ведомствами. Вот признаки государственного воровства, которые соответствуют подобной организации государственных отношений.

1. Главный источник государственных доходов: нефть, энергетика, металл, лес, алкоголь — оказались в ведении частных лиц. Большую часть их нелегально сбывают за рубеж и продают внутри страны, кладя в собственный карман баснословные прибыли, а с оставшейся часта, которой торгуют официально, не платят налоги, создавая пресловутую систему неплатежей.

2. Если кто-то вдруг решил заняться производством, для открытия дела необходимо разрешение чиновников — людей, ничего не производящих. Тот, кто собирается развернуть деятельность, унижаясь перед чиновниками, должен зарегистрировать предприятие, получить лицензию, квоты и т. д. Чтобы, например, открыть магазин или другое небольшое предприятие, требуется согласование 15–20 инстанций. Каждая требует официальной и неофициальной оплаты за свои „услуги“, чтобы документы были оформлены быстро.

3. Производитель и предприниматель бьются с налогами и кредитами, пытаясь ублажить всех государственных и криминальных рэкетменов, получить минимальную прибыль для возможности существования и развития, но деньги оказываются не у того, кто производит, а у того, кто разрешает производство.

4. Цены на продукты и материалы в России растут и превосходят уже западноевропейские. Государство заключило „пакт“ с организованной преступностью, обложив предпринимателя, бизнесмена, банкира двойными налогами: в пользу государства и в пользу бандитов. В итоге дармовые деньги государственных воров и криминала ложатся на себестоимость.

Несмотря на то что монополия партии и аппарата власти в обкрадывании нации кончилась в конце 1980-х годов, поскольку появились бандитские формирования, тоже обложившие своими налогами, все же главным грабителем общества остается госаппарат, создающий свои фирмы, фонды, банки, которые под прикрытием государственных лицензий забирают от населения в свою пользу и в пользу государственных чиновников то, чем ранее пользовалась только государственная элита.

Звонок в фирму: — Рэкетиров не заказывали?

— Нет.

— Тогда платите тысячу за ложный вызов.

Торговый рэкет возник несколько десятилетий назад, когда все торговые точки обложили оброком в пользу чиновников от торговли всех рангов. Иерархия блюлась свято: каждый вассал подносил своему сюзерену наличность и „борзых щенков“. Как сегодня часть криминальных средств стекается в воровской „общак“, так и тогда по длинной иерархической цепочке торговые и теневые деньги стекались в карманы аппаратчиков. Показательно в этом смысле „трегубовское дело“, по которому в 1985 году было осуждено 25 высокопоставленных чиновников и торговцев.

Во главе этой торгово-бандитской мафии стоял „хозяин города“, начальник Главного управления торговли Москвы Трегубов, который, как и положено в воровском мире, имел кличку — „Папа“. Сегодня его назвали бы „черным мэром“. Хороший организатор, как отмечалось в характеристиках, зачитанных в суде, он создал устойчивую систему поборов с торговых точек. Магазинам, чтобы обеспечить нормальный товарооборот, приходилось устраивать „гонки по вертикали“: кто щедрее давал вышестоящим чиновникам, тот лучше и обеспечивался. Нет денежного фонтана — нет и товара. Существует прямая связь между доходом торговой точки и многолюдием окружающей ее территории. Во-первых, выше оборот, во-вторых, легче воровать. Этим торговцы похожи на карманников и уголовников. Как и в преступном мире, в этих кругах с легкостью убирают человека, чтобы он не сказал лишнего. Убирают и негласно, и официально. Так, поспешили расстрелять „молодого“ Елисеева, директора Гастронома № 1, когда он начал давать показания против „Папы“, всесильного директора Мосторга.

Здесь просматривается прямая аналогия с так называемой „крышей“, которую предоставляют разбойники более низкого уровня по сравнению с государственными. Способы действия те же. Вместо того чтобы служить объективным инструментом оценки производственных и человеческих отношений, правительство породило самый темный период в истории России, когда государство вкупе с преступностью перетягивает канат через шеи граждан.